— Они просто не рассматривали никакую иную версию. — Реутов допил пиво и потянулся, разминая мышцы. — Все как я и думал, и пользы от них не было.

— Они, как и Никита, отрицают связь между Осмеловским и Дариной, ну разве что он якобы ухаживал за их прекрасной девочкой, а Виктория приревновала. Такое разочарование, а они истратили на нее отличное имя, которое подошло бы победительнице всяческих соревнований, а Вика оказалась злобным ничтожеством, убийцей и лгуньей. Ну вот тебе вкратце наш почти что часовый разговор. Я даже сейчас еще не решил, кто из них более мерзкий, он или она. А у тебя что?

Реутов долил себе пива и зашуршал пакетиком с лососем.

— Вить, у парня реальная шиза. — Реутов снова внутренне содрогнулся, вспомнив Никиту. — Стероиды, наркота — все это упало на его от природы неустойчивую психику. Но знаешь что? Он сказал, что пришел к Балицкой, уложил ее в чемодан и сбросил со скалы в воду.

— Убил ее?

— Я сперва тоже так подумал. — Реутов покачал головой. — Я даже не знаю, почему я спросил у него о Балицкой, просто сказал, что была свидетельница, и тут он завелся и начал кричать: она лгала на суде, у Дарины не было подруг или любовников. И я спросил, что он сделал. И он сказал.

— Если он сумасшедший…

— Понятное дело. — Реутов согласно кивнул. — Его слова ни к чему не привяжешь. Но если бы он убил ее, он бы сказал, хотя бы что-то — ну, по крайней мере, он бы сказал, как он убил: задушил там, зарезал, ударил по голове. Но это не прозвучало, он сказал то, что было на самом деле, буквально: я положил ее в чемодан, вывез на Остров и бросил в воду. И еще один момент: уехав из клиники, я заехал на бывшую квартиру Балицкой и повторно осмотрел времянку, в которой она жила. Поддел ножом плинтус, линолеум поднял и под плинтусом нашел следы хлора. Кто-то обработал ее времянку хлорсодержащим веществом. Я спросил у хозяйки, не было ли запаха хлора в то время, когда исчезла Балицкая, и она вспомнила, что во времянку-то заглянула, потому что из открытой форточки почуяла сильный запах хлорки. Но Никита ничего не сказал об этом, он сказал только одно: просто упаковал тело в чемодан и унес. Кто-то сумел убедить его, что так нужно, и он сейчас уже не помнит, что там был кто-то еще, но кто-то там все-таки был, и этот кто-то убил Балицкую и отмыл там все, и это не был Никита. Это был кто-то хладнокровный, умеющий просчитывать ходы, оценивать возможные риски.

— Да, дела. — Виктор вздохнул. — Может, Ладыжников? Он мог все это устроить.

— Ладыжникову не понадобился бы для этого Никита. — Реутов фыркнул. — Тем более что он не допустил бы наличия такого свидетеля.

— Ну, тоже верно. Доложимся генералу?

— Я попросил майора Васильцова одолжить своих водолазов, и сейчас полтора десятка ребят обследуют дно вокруг скалистых мест Острова.

— Прыткий ты, брат, но и я не зевал. — Виктор долил себе пива. — Я связался с Олешко и попросил показать фотографию «уборщицы» из больницы его жене и Нике Булатовой.

— Зачем?!

— Наитие. — Виктор засмеялся. — И что ты думаешь: они обе опознали в ней барышню, которую застали около дома Виктории в Привольном. Татьяна Мисина, подружка одного из оперов, которые допрашивали Викторию, внештатный корреспондент газеты «Суббота». Это она слила в Сеть новость об аресте Виктории, и она же, прикинувшись уборщицей, сфотографировала Викторию в больнице и выложила в Сеть.

— Надеюсь, за ней уже поехали? — Реутов выудил из кармана звенящий телефон, а в это время на столе Виктора загудел старый телефонный аппарат. — Да, слушаю… Отлично, едем уже. Вить, за Мисиной уже выехали?

— И даже нашли. — Виктор вздохнул и положил трубку. — Ну что за нафиг! Мы постоянно на шаг позади нашего убийцы.

— Что?

— Ребята застали ее уже мертвой. Самоубийство, и совсем недавно, тело еще теплое. — Виктор достал из-под стола банку с пивом. — А ты?..

— У западной оконечности Острова обнаружился большой чемодан, в нем останки. — Реутов отнял у напарника пиво и по-братски поделил его, вылив в свой стакан половину. — Васильцов говорит, что чемодан оказался полностью герметичным, а части тела были завернуты в пищевую пленку, упакованы очень плотно.

— То есть…

— Именно. — Реутов одним глотком прикончил пиво и поднялся. — От тела осталось довольно много и мы, возможно, обнаружим там улики. И уж точно узнаем, что ее убило. Поехали, Вить, я за рулем. Ты позвони Олешко, пусть подтягивается, если считает нужным, а я позвоню Бережному. Только здесь надо мусор весь собрать, а форточку открытой оставим, не то вернемся, будет вонять как в пивной.

Виктор кивнул и достал из шкафа пакеты для мусора.

* * *

У Павла была привычка все свои дела распутывать до самого донышка. Ему мало было узнать информацию, сама по себе информация часто бесполезна, если не связать ее с личностными факторами участников расследования. Потому что одни и те же поступки и обстоятельства для разных людей имеют совершенно разное значение. И лишь когда привязываешь некую информацию к конкретному человеку, картинка начинает обретать смысл и очертания.

— Надо же, как тебя распиарили, парень. А ведь по сути-то — ну, торговец наркотой и куратор сети борделей, и есть над тобой люди поавторитетнее, но поди ж ты, главное пугало Александровска — Коля-Паук во всей красе. — Павел хмыкнул. — Самое смешное, что кто-то убил и судью, и журналиста, и твою бывшую, но ты этого не делал, и знать не знаешь, кто бы это мог быть, как не знаешь, что из тебя несколько лет намеренно сооружали этакого Бугимена. А ты все удивлялся, откуда берутся слухи.

Павел послал на печать документы и поднялся. Ему хотелось домой, от отпуска остался огрызок, и он хотел провести это время с семьей. Но и бросить сейчас дело он не мог, потому что данные, которые он добыл, ни за что не достать Бережному и его ребятам.

Генерал понравился Павлу — он и правда был тем, кем казался: человеком на своем месте, яростным поборником законности, и Павел думал о том, что Бережного с его бескомпромиссным подходом и неприятием защиты чести мундира любой ценой вполне могут отправить в отставку. И вряд ли его команда останется после этого в полиции, их просто выживут, заставят уйти, а это будет очень плохо для города. И потому он хотел помочь Бережному, и будет впредь присматривать за ним, чтобы подстраховать в случае надобности.

Бережному об этом, конечно, знать необязательно.

Павел собрал бумаги в рюкзак и вышел, вслед ему подмигнули мониторы, перешедшие в автономный режим. Сбор информации не должен прерываться, и система справляется с этим сама.

Зазвонил телефон, и Павел узнал номер Виктора Васильева. С этим парнем у него сложились вполне приятельские отношения, и его подход к делу Павлу очень нравился.

— Паш, мы едем на место самоубийства. — Павел слышал, что Виктор в машине. — Татьяна Мисина, сотрудница Назарова, которая…

— Сейчас буду.