Прошло несколько минут. Она лежала прислушиваясь и представляя себе, как ее муж всего лишь в нескольких шагах от нее ласкает яванскую девушку. Но из соседней хижины не доносилось ни единого звука. Не в силах сдерживать себя, Сирена уповала на усилившийся рассветный ветер, который должен был заглушить ее сдавленные рыдания.

За днями проходили дни, за месяцами — месяцы, а Морская Сирена продолжала в поисках Крюка периодически грабить суда в яванских водах, не пропуская ни голландские, ни испанские. Смех пиратки разносился над волнами после каждой одержанной ею победы, заставляя моряков, высаженных в шлюпки, дрожать от страха как перед коварством морской стихии, так и перед коварством морской ведьмы. Порою ее называли морской дьяволицей. Да и вообще ей давали разные прозвища и имена. Но команда черного фрегата все больше и больше гордилась тем, что служит под началом такого капитана. И не только потому, что Сирена оказалась опытным и знающим штурманом, но и потому, что если команда захваченного судна просила пощады, то она не губила матросов, отпуская их плыть дальше после обязательной проверки рук.

Однажды звездным вечером, когда Сирена и Калеб, бесшумно покинув дом, прискакали верхом к тайной бухте, где на якоре стояла «Рана», встреча с командой была особенно бурной.

— Капитана! Капитана! — кричал восторженно старый Якоб. Казалось, он больше всех обрадовался ее появлению. — Идите посмотрите, что мы сделали!

Матросы торжественно провели Сирену на нос корабля. Виллем высоко держал фонарь. Там, по фальшборту, большими белыми буквами было написано: «Морская Сирена».

Припомнилось, что Калеб как-то говорил, будто суеверная команда чувствует себя не очень уверенно на безымянном корабле, ведь после перекрашивания фрегата название «Рана» осталось сокрыто под слоем черной краски.

И теперь Сирена была тронута до слез, а матросы горды собой и своим капитаном. Ян прикатил бочонок эля, Якоб разрезал головку сыра, и команда «Морской Сирены» провела со своим капитаном милый вечер, рассказывая разные морские истории и распевая песни о море. Сирена играла на гитаре, которая всегда висела в ее каюте, и пела баллады о любви. Моряки вспоминали свою юность в Амстердаме, Роттердаме, Гааге, Делфте и других нидерландских городах, находившихся так далеко отсюда, и плакали, не испытывая стыда, под звучание нежного женского голоса и печальной музыки.

Возвращаясь домой перед рассветом, Сирена была тиха и задумчива.

— Что тебя беспокоит, Сирена? — спросил Калеб.

— Наши частые отлучки из дому. Ты не заметил, что фрау Хольц следит за нами?

— Да, и меня это раздражает. Кажется, мы играем в кошки-мышки.

— Не в кошки-мышки, а в крысы-мышки. Думаю, что наши частые добровольные заточения становятся подозрительными. Скоро она просто-напросто пойдет к Ригану, и тогда у нас будут неприятности. У меня такое чувство, будто она подозревает, что мы уходим из дому.

— Может, назначить ей пенсию и поселить в маленьком домике на окраине Батавии?

— Ее не за что уволить, братишка. Я бы не смогла объяснить это Ригану.

— Для чего же мы заново оснастили «Морскую Сирену», если нам придется сидеть дома?

— Не переживай, что-нибудь придумаем!

Калеб и Ян улыбнулись.

— Когда я с тобой, Сирена, то никогда не волнуюсь. Не сомневаюсь, ты найдешь выход из любой ситуации, какой бы трудной она ни была.

Она стояла, расставив ноги, уперев руки в боки, и смотрела на верхние окна. Устало вздохнув, она пожаловалась:

— Мне кажется, что раньше окна не были так высоко, а?

— Да. Каждый раз, когда мы возвращаемся, они становятся все выше и выше. Ты поднимайся первой, старшая сестра, а я — следом за тобой.

Женщина и мальчик были уже на полпути к окнам Сирены, когда внизу мелькнула чья-то тень. Некто, прятавшийся в зарослях, наблюдал, как двое поднимались наверх. Когда в окне загорелся неяркий свет, означавший, что в комнате зажгли лампу, человек вышел из зарослей, прошел по саду и вернулся в дом.

* * *

Калеб ежедневно ходил к бухте, где стояла на якоре «Морская Сирена», и, возвращаясь домой, докладывал «сестре» о делах на корабле и в команде.

— Как мне надоело бездельничать! — пробормотала Сирена однажды утром. — Что это за жизнь? — спросила она сама себя. — Если бы не наши выходы в море, я бы уже давно превратилась в молчаливую идиотку! Пожалуй, нанесу-ка я визит дону Цезарю Альваресу. Мне хочется поболтать, и я соскучилась по комплиментам… И к тому же, возможно, мне удастся выяснить, что он затевает.

Она спускалась по широкой лестнице, когда Риган вышел из своего кабинета.

— Куда ты собралась, Сирена? — спросил он, холодно взглянув на нее.

Сирена раздраженно прищурилась, но, сдержавшись, скромно опустила мантилью на лицо.

— Я… я думала, дорогой, пообедать с вашим другом доном Цезарем. Но, может, вы захотите составить мне компанию? — спросила она кротко. Лицо Ригана осталось бесстрастным. — Нет? Ну тогда я покину вас. Занимайтесь своими делами, развлекайтесь, как вам заблагорассудится…

— Минуточку, Сирена! — голос его не предвещал ничего хорошего. — Я не могу позволить этого. Ты моя жена. Ты еще в трауре по своему дяде! И это уже не первый твой обед у дона Цезаря! — Риган вышагивал взад и вперед по огромному ковру, покрывавшему пол в холле. — Ты… ты ставишь меня в дурацкое положение. В городе ходят слухи, говорят, что я не могу держать в руках свою жену.

Сирена решилась бросить вызов.

— Вашу жену? Вы, вероятно, хотели сказать: так называемую жену. Я лишь формально являюсь вашей женой. Пока.

Несмотря на спокойный тон, внутри у нее все кипело: вспомнилось вдруг пережитое ею унижение в ночь перед свадьбой.

Риган замер на месте и с любопытством уставился на эту странную испанку. С чего это она вздумала упрекать его за то, что их брак лишь формален? Разве не она сама этого хотела?! Тут что-то не так… Может, несмотря ни на что, она все-таки нормальная, страстная женщина?

— Итак, мой дорогой супруг, — продолжила Сирена, заметив его недоумение, — эти люди, которые говорят, что я ставлю вас в дурацкое положение… они знают о нашем соглашении жить раздельно до окончания моего траура?

— Вопрос исчерпан. Если ты желаешь прогуляться, то я распоряжусь, чтобы кто-то из слуг сопровождал тебя.

— Я не нуждаюсь в слугах, присматривающих за мной, менеер. Это просто унизительно для меня. Мне не нужна дуэнья!

— А я сказал, что нужна! — холодно отрезал Риган. — Выбирай, кого хочешь. У меня много работы, и совсем нет времени. Решай, пока я не потерял терпение.

— Хорошо. Пошлите за Джулией. Я обязана подчиняться приказам мужа! — хотя голос ее оставался бесстрастным, Риган почувствовал скрытый гнев.