Оказалось — аланы[40]все еще обитающие в Крыму. Конечно, язык этот сильно отличался от того, на котором говорили в Европе, но понять о чем ведут речь — вполне можно.

Предводитель степняков говорил со своим помощником, как две капли воды, походившим на него на фряжском наречии. Родичи — не иначе. С остальными своими людьми, он общался на их языке. Прохор быстро просек, что за гусь этот купчина — жид.

Новгородца накормили, напоили, и дали овчинный тулуп. За едой, Прохор поведал свою нехитрую историю, придуманную на ходу. Отстал от своих, уснув пьяным на берегу, отойдя подальше по нужде, где его и сморило, а утром товарищи не нашли его, и видно не стали дожидаться — уплыли.

Хаим, так звали купца, посочувствовал урусу, и пообещал помочь в его горе. Он утром отправляется назад в Тану, дела свои он уже закончил, так что урусу повезло в том, что он встретил старого Хаима. Будь Прохор повнимательней, он бы наверняка заметил недобрые улыбки на лицах степняков, но вино, голод и усталость сделали новгородца невосприимчивым к окружающему, глаза Проши слипались и поблагодарив купца за угощение, Прохор отправился на боковую, завалившись на кошму прямо тут же, у костра.

Проснулся новгородец со страшной болью в голове, во рту все пересохло, словно внутри глотки полыхал нешуточный пожар. Страх как хотелось потянуться, размять затекшие члены, но не тут-то было… Он был связан. Прохор, осознав это, тут же выразил свое возмущение громким матом, посылая страшные проклятья на голову обманщиков. Так продолжалось не долго. Кому-то надоели вопли пленника, и Прохор получил свою порцию люлей, а еще ему, особо не церемонясь, засунули в рот деревянный кляп.

Через какое-то время четверо мужичков вытащили из кустов лодки, спрятанные так искусно, что Прохор их даже не заметил. Он еще вчера сидел в этих самых кустах, наблюдая за незнакомцами.

Погрузив товар на лодки, флотилия отчалила от берега. Товар весь у купца специфический — двуногий. Старый Хаим разменял шестой десяток лет, и твердо знал, что самое выгодное дело — это торговля живым товаром. Мук совести он не испытывал. Даже этот глупый урус, столь наивно отдавшийся в руки работорговца не может упрекнуть Хаима во лжи. Он обещал доставить уруса в Тану? Так доставит! А вот в качестве кого — про то разговора не было.

Шел второй день их пребывания под видом русских купцов в Венецианской фактории Тана. Когда-то, еще почти совсем не давно, город был намного крупнее и богаче, но Тимур сравнял Тану с землей. Шло время, венецианцы — упорные трудяги, восстановили стены крепости и разрушенные дома. Население фактории, по местным меркам, все еще довольно велико, но раньше, понятно дело, в фактории проживало народу гораздо больше. Восточные товары в последнее время пошли иным путем на Запад, но значении фактории для Венеции все еще оставалось велико. Потому крепостные стены венецианцы восстановили быстро, истратив на это значительные суммы. Но посада в городе не было. Это удивительно.

Городские ворота тщательно охранялись, и выйти или войти в город по своему желанию не представлялось возможным, нужно было получать разрешение консула.

Лука убедившись, что все прибывшие разместились на русском подворье, отпросился у князя погулять по окрестностям. Труднее было получить разрешение на выезд из Таны, но серебро справилось с этой проблемой. Получив письменное разрешение, воевода забрал с собой полдюжины человек и отправился исследовать рукава Дона. Они с князем обнаружили несоответствие в его чертеже и чертеже Луки. Предстояло выяснить как все обстоит на самом деле, авось пригодиться. По старинке, воевода вел записи описывая места и удобные места для возможных засад. Кулчук, как обычно, с парнями шастал по городу в поисках развлечений. Оно понятно — дело молодое.

Михаил, московский гость, увлеченно занимался торговлей, не моргнув глазом, бойко продавал свой товар, сам же покупал хлопковые и льняные ткани, шерстяные плащи из далекой Фландрии, сукно из Милана, разное вино, дорогие пояса царьградской работы, и еще чего-то там по мелочи. Свой товар Андрей перепоручил заботам москвича, не лежала у него душа к торговле. Этот интересный процесс торговли мало походил на привычный механизм торговли из прежней жизни. Да и не было желания у князя тратить свое время на вникания в тонкости торговли. Причина банальна — отсутствие информации. За год можно акклиматизироваться в обществе, но Андрей во многих областях проигрывал своим людям. Купцы гости и воины сызмальства впитывали информацию, а Андрей, словно недоросль, впервые пришедший в первый класс.

Ведь сначала москвич долго рассказывал как здоровье московских родственников фряжских купцов, у кого кто родился, кто помер, кто на ком женился, передавал письма родственникам в Италию. На Москве у фрягов было свое поселение, но большинство итальянцев, как и все иноземцы уже обрусели, сменив имена на русский лад. Потом пришла очередь фрягов передавать новости из жизни русских купцов перебравшихся в Венецию и ставших гражданами Республики.

Закончив с нужным и полезным делом, купцы устроили грандиозную попойку и лишь на третий день занялись торговлей. Турецкие купцы прибывшие в Тану за несколько дней до прибытия русских, изрядно попортили венецианцем кровь. Они привезли в Тану вино и зерно, прознав, что фактория нуждается в хлебе. Откуда они прознали об этом — коммерческая тайна, что не удивительно, купцы первыми узнают новости, иначе никак нельзя. Хлеб — такой товар, которым торговать выгодно только в одном случае — когда есть голод. В остальных случаях — прибыль от торговой операции хлебом минимальна, или даже может принести убыток. Другое дело вино — спрос на него в Тане велик.

Османы покупали в Тане лошадей и рабов, а также кожи, меха, рыбий зуб и т. д. Рыбий клей они купили у москвича весь, назло перебив фрягам цену, так же скупили все кинжалы и ножи с рукоятями из рыбьего зуба. Плетки то же ушли у москвича на ура.

Османы так же покупали оружие: доспехи предложенные на продажу долго рассматривали, с любовью поглаживая сталь, но цена за брони останавливала покупателей. Наконец, один из купцов решился — предложил москвичу принять в уплату пять вегетт мольвазии из Верхней Румелии. Сойдясь в цене по триста десять аспров за вегетту. Прикинув, что вегетта почти как боте, только чуть больше, Михаил Романович согласился принять вино в уплату за брони. Остальное вино — сорт камора или замора: всего пятнадцать вегетт. Недостающую сумму турок уплатил серебряными аспрами и акче.

Большие объемы закупок вина князем объяснялись обязательствами взятыми Иваном Андреевичем перед рядом Резанских монастырей на поставку вина для нужд братии.[41]

Оставшихся в живых малолетних рабынь москвич сбыл фрягам напрямую, минуя местных перекупов. Хитрый купец не торопился, знал, что не сегодня завтра появится корабли из Константинополя и таки дождался появления долгожданных кораблей. Нотариус законным образом оформил сделку, получил за оформление документа причитавшиеся ему аспры и остался доволен полученным заработком. На жалование республики не проживешь — основной доход нотариуса в частной практике.