Вся операция по восстановлению конституционного порядка на отдельно взятой жилплощади заняла, в общей сложности, не более двух минут.

Проводив Соломина взглядом, командир повернулся наконец к заложникам.

Оба были в одинаковых белых банных халатах и тапочках на босу ногу. Один лежал на полу возле окна, прикованный к торчавшей из пола трубе парового отопления. Второй сидел в дальнем углу комнаты, привалившись спиной к стенке массивного платяного шкафа. Цепочка от наручников, сковывавших руки мужчины за спиной, была предусмотрительно пропущена за резной ножкой.

— Фамилия? — спросил Кленов у ближайшего пленника — того, что у окна.

— Ма… Малыгин, — отозвался тот, испуганно сглотнув слюну.

Иван Николаевич наклонился, достал из кармана типовой ключ и отстегнул браслет. Спасенный сел и начал растирать занемевшие кисти.

— Потом, любезный, потом… — поторопил Кленов, срывая с окна грязную простыню и помогая пленнику подняться на ноги. — Времени у нас нет. Пошли скорее!

— Э… — удивленно заерзал второй заложник. — А я как же?

— Ваша фамилия?

— Барановский.

— Ждите!

Командир вывел освобожденного бизнесмена в коридор. Недавние обидчики коммерсантов уже стояли там, уткнувшись лбами в стену, широко расставив ноги и держа руки на затылках.

— Двадцать восьмой, ответь первому! — произнес Кленов, наклонившись к торчавшей из кармана разгрузочного жилета рации.

— На связи двадцать восьмой, — раздался из динамика голос Елагина.

— Принимай груз. Отдашь заказчику.

— Понял.

Кленов жестом приказал бойцам покинуть квартиру и сам двинулся следом за ними. У самого выхода он обернулся:

— Значит, так! Стоим смирно и не рыпаемся. Кто двинется с места — пожалеет, что в колыбели не помер.

И вышел, оставив на память свою улыбку. Чеширский кот отдыхает.

Кавказцы некоторое время послушно томились у стен, не рискуя сменить позу и ожидая, что за ними вот-вот вернутся. Однако секунды шли, а ничего не происходило. И с лестницы не доносилось ни звука. Создавалось впечатление, что, отбив одного заложника, менты посчитали задачу выполненной и ретировались. В это невозможно было поверить, но кто этих ментов сегодня разберет? Ментовка нынче — коммерческая структура. Может, родственники второго за освобождение просто не заплатили?

— Идрис!

Парень в красной майке, стоявший ближе всех к двери, чуть повернул голову в сторону старшего.

— Посмотри, что на лестнице, — не меняя позы, негромко приказал тот по-ингушски. — Только тихо. Если никого — сразу уходим.

Идрис понимающе кивнул. Ступая по полу, как по минному полю, он приблизился к входной двери. Она была притворена, а образовавшаяся от взрыва дыра — наспех заткнута скомканной матерчатой курткой. Куртка принадлежала Идрису.

Парень прислушался. Тишина. Он попытался посмотреть в глазок, но тот оказался чем-то залеплен снаружи. Выждав еще пару секунд, Идрис присел и начал осторожно, сантиметр за сантиметром, вытаскивать куртку из дыры. Аккуратненько, с самого края, намереваясь проделать махонькую щелочку, дабы выглянуть наружу.

И тут случилась большая беда. Со стороны лестничной клетки через дыру влетел тяжелый кулак в кожаной перчатке с обрезанными пальцами. Удар пришелся по многострадальному уху и отбросил парня метра на два в глубь коридора.

Начиналась вторая часть мелодрамы.

Входная дверь, чудом удержавшись на петлях, снова распахнулась, и в квартиру с теми же устрашающими криками ворвались дюжие молодцы в масках. Кавказцы, воспрянувшие было духом, моментально замерли на своих местах в первоначальных позах, но это уже не имело ровным счетом никакого значения. Операция по повторному восстановлению конституционного порядка на отдельно взятой жилплощади шла строго по утвержденному сценарию, отступать от которого никто не собирался.

Гастролеры повторно были сбиты с ног, уложены на пол, обысканы, возвращены в исходное положение, после чего, оказавшись в наручниках и получив в целях профилактики бонусы под ребра, окончательно утратили способность что-либо соображать.

Возглавлявший вторую группу Быков с видом Георгия Победоносца проследовал в дальнюю комнату. Остававшийся там пленник сидел, обреченно прижавшись спиной к стенке шкафа, и выглядел человеком, навеки потерявшим веру в свободу слова.

— Фамилия?

— Я же уже… Барановский.

— Ага, — радостно констатировал Леха, нагибаясь и расстегивая наручники, — значит, мы за вами. Подъем, дорогой товарищ! Час освобождения пробил.

— А сразу-то чего ж не пробил?

— Приказ министра: освобождать заложников строго в алфавитном порядке. В целях улучшения регистрационно-учетной дисциплины.

Пленник вздохнул, с помощью Алексея с трудом поднялся на ноги и, сделав несколько шагов по направлению к двери, вдруг остановился.

— Послушайте, а как же… Я ведь по алфавиту раньше, чем Малыгин!

— Ну, накладки у всех случаются, — улыбнувшись под маской, развел руками Быков. — Не говорите никому, хорошо? А то у нас неприятности будут. Главное ведь, что и вы целы, и деньги ваши тоже, правда?.. Пошли!

Кленов курил возле автобуса, наблюдая, как его бойцы играют в тетрис, то есть размещают кавказцев на полу салона. Их решили доставить не в милицейском «УАЗе», а в собровском автобусе. Для надежности.

Подошел опер Бухаров со своим верным спутником «Чупа-чупсом».

— Спасибо, Николаич! Хорошая работа.

— В сводку нас не забудь вбить. Два раза… Тебя подвезти?

— Не надо, спасибо. Ждем оператора с видеокамерой. Сделаем осмотр, потом терпил в больницу повезем, на освидетельствование. Эти коммерсанты, сам знаешь, — публика капризная. Вечером примет коньячку за счастливое освобождение, а наутро уже и претензий ни к кому не имеет… Слушай, Николаич, я еще попросить хотел… Пусть твои хлопцы пока с задержанными потолкуют, а? С нами-то они обычно откровенничать стесняются, а твоим точно не откажут. Душевный вы народ! Умеете, черт побери, расположить к себе человека.

— Что спросить?

— Главное — откуда у них оружие. Но если вдруг еще чего вспомнят, так мы не обидимся…

— Хорошо… Солома! Иди-ка сюда…

Спустившись из своего номера в небольшой холл, Журов подошел к ожидавшему его Олегу. Тот устроился в одном из трех кресел и листал проспект, рекламирующий оружие.

Подполковник уселся напротив.

— Ну, чего звонил?

— Вот… — Паленов протянул Журову тетрадь в дерматиновом переплете.

— Что это?

— Помните, я про Ромкин бизнес рассказывал? Про кино в гостинице?