— Ну-ну?

— Это, похоже, их бухгалтерия. Все записано: кому, когда, какой диск и сколько уплачено. Там Маринка своей рукой отметки ставила. И название фильмов писала.

Журов взял тетрадь и внимательно пролистал несколько страниц.

— Любопытно… Где нашел?

— Дома. Ромка ее на кухне прятал. Тут, правда, за прошлый год только, — добавил Паленов-старший. — За этот год, наверное, у Маринки хранится, в гостинице. Могу достать, если надо. Через Наташку Самсонову. Напарницу.

— Попробуй. Хотя… — Подполковник на секунду задумался. — Нет, не надо. Пусть только посмотрит аккуратненько, есть у Наумовой в столе подобная тетрадь или нет. Но если есть, ни в коем случае пускай не трогает.

Автобус СОБРа несся с включенными мигалкой и сиреной, заставляя автовладельцев с руганью принимать вправо и прижиматься к обочине. Фарид Моторин проявлял поистине чудеса водительского мастерства. Он то выскакивал на противоположную сторону дороги, распугивая шарахавшийся от него встречный транспорт, то закладывал резкие виражи, объезжая многочисленные ухабы и умудряясь не снижать при этом скорость. Привычные к подобным выкрутасам оперативники крепко держались за спинки стоящих впереди кресел и не подавали признаков беспокойства и паники.

Слава богу, они успели. К моменту свистка, возвещавшего о начале футбольного матча между юрьевским «Метеором» и московским «Спартаком», автобус был уже на базе, а собровцы, покидав в огромную кучу предметы амуниции, расселись перед установленным в холле второго этажа огромным телевизором.

Елагин же к футболу был равнодушен. Не играл, не понимал и не смотрел. Бокс или биатлон — другое дело, а футбол… Впрочем, и бокс сейчас его мало интересовал. Химическая реакция, начавшаяся после встречи с Мариной, не прекратилась. Несмотря на то что он четко осознавал — она поступила, мягко сказать, некрасиво. Использовать чувства невинного человека в корыстных целях последнее дело. А может, все-таки не было корысти? Он же так и не встретился с ней, не объяснился. Светка предупредила — за ней могут следить и телефон слушать. Поэтому никаких контактов.

Тяжкие математические размышления прервал звонок мобильного, в который Сергей уже вставил новый аккумулятор. Номер был незнаком, что настораживало. Не любил он незнакомые номера.

— Алло!

— Сергей, ты? Это Наталья, Марины напарница. Помнишь?

— Помню.

— Сереж, ты извини… Ну, в общем, это из-за меня всё. Это я тогда предложила Маринке тебя закадрить. В тот вечер, когда ты с тележкой вернулся.

— Это я уже слышал, — невесело усмехнулся Елагин. — Как я понял, она не отказалась.

— Да, но… Но потом действительно в тебя влюбилась. Действительно, Сереж! Этого ведь не скроешь. Вон, аж светилась вся последнее время… А сейчас Маринка места себе не находит. Я так за нее переживаю…

— А зачем же ты показания давала, если переживаешь?

— Я ж не знала, что случилось, и что так все обернется… Не хотела ее в эту историю впутывать… Ну извини, Сережа! Только не говори ей, что я тебе звонила, ладно? Просто знай, что она — тебя любит. Очень любит!

— Всё?

— Всё. Прости еще раз… Пока!

Отключив связь, Сергей вскочил с койки и подобно Кинг-Конгу постучал в грудную клетку кулаками. Да! Не было у нее никакой корысти! Она его по-настоящему любит!

И тут же упал обратно на койку, словно сраженный пулей снайпера. И застонал от досады.

А толку-то? Ведь сказано — никаких контактов.

Никаких…

Наталья же, опустив руку с телефоном, вопросительно посмотрела на стоявшего рядом Олега Паленова.

— Сказала.

— А он что?

— Не знаю. Я ж не Вольф Мессинг, мысли читать не умею. Но голос у него дрогнул.

— Ладно, посмотрим… — Олег огляделся по сторонам, затем протянул Наталье стодолларовую купюру.

— Ты чего? — возмутилась Наташка. — Совсем меня за сволочь держишь? Я Маринке помочь хочу. Чтоб мента этого забыла побыстрей.

— Да помогай ты кому хочешь, — скривил рот оружейный барон, — я ж тебе должен…

Наталья посмотрела на деньги секунду-другую, потом забрала и сунула в сумочку. Действительно ведь должен.

* * *

Воронова вошла в кабинет своего непосредственного начальника и остановилась на пороге. Кроме самого хозяина, Виктора Юрьевича Демкина, здесь уже находились Журов и Краснов. По тому, как последний, встретившись с ней глазами, быстро отвел взгляд, она сразу поняла, с чем, скорее всего, связан этот вызов на ковер. Однако виду не подала.

— Здравствуйте, господа.

— Проходите, Светлана Петровна, присаживайтесь! Вы принесли дело?

— Да. Пожалуйста… — Воронова протянула шефу тонкую папку.

Тот взял ее, некоторое время молча листал, потом, подняв строгие глаза, не очень приветливо спросил:

— Скажите, а почему вы не допросили ближайшие связи Елагина?

— Связи?.. — Следователь повела плечами. — Почему же? Я допросила его коллег, участвовавших в операции.

— Ну, коллеги… Этого ведь недостаточно. А друзья? А знакомые? Одноклассники, например, или сослуживцы по армии?

— Видите ли, Виктор Юрьевич, Елагин вырос в детском доме, и…

— И что — у тех, кто вырос в детском доме, не может быть друзей? — перебил Демкин. — Вы ведь понимаете, что нам следует не только расследовать сам инцидент, но и, кроме всего прочего, выявить обстоятельства, которые привели к нему. А для этого надо допросить всех, кто знает Елагина лично… — Начальник пролистнул еще пару страниц. — Далее. Почему не дали поручение милиции провести обход территории? С работниками депо кто-нибудь встречался?

— Время было позднее, и там никакие работы уже не велись.

— Это не аргумент. Кроме рабочих, там могли быть и другие люди. Вам хорошо известно, что в списанных пассажирских вагонах иногда ночуют бомжи. Вполне возможно, что кто-либо из них мог видеть, как все происходило.

Воронова не очень уверенно согласилась:

— Хорошо, я дам поручение, если вы считаете это нужным.

— Простите, Светлана Петровна, но это должны считать нужным вы.

— Скажите, — раздался бархатный голосок Журова, — в каких отношениях вы с Елагиным?

— В каком смысле?

— В прямом. Есть информация, что вы поддерживаете с фигурантом отношения, далеко выходящие за рамки процессуальных.

— Мы с Сергеем давно знакомы, в детстве были в одном лагере отдыха…

— Речь не о детском лагере, — перебил подполковник. — Речь идет, например, о недавнем визите подозреваемого к вам домой.

— Что вы имеете в виду?

— Только то, что сказал, Светлана Петровна. Разве Елагин не приходил к вам домой пятнадцатого августа, после двадцати двух часов? Или вы вызвали его на допрос? В квартиру?