содеянного в прошлом, но нет — ты совершил следующее преступление, поехав в Женеву и проиграв там половину украденного состояния. Возвращаясь оттуда через Лион, ты думал только об одном — как возместить потерю. И там ты нашел очередную жертву. Не останавливаясь ни перед чем, однажды ночью ты попробовал убить Эжени Герваль.

Вне себя от того, что он слышал, напуганный тем, сколько знал Винсент, Андре тем не менее желал опровергнуть его обвинения.

— Все это ложь! — вскричал он.

Затем подошел к шурину. Винсент подумал, что Андре сейчас нападет на него и встал в оборонительную позицию. Но Андре с надменным видом сказал:

— Винсент, это ложь! Эти обвинения не достойны меня! Правда, что я страшный преступник, но только потому, что из-за меня казнили несчастного Корнеля. Но это было не убийство, а несчастный случай. Вот правда: я любил Адель Мазель, она же любила твоего отца. Следовательно, она обманывала нас обоих: его — ради меня, меня — ради него. Когда я узнал об этом, то у нас ночью произошел скандал. В этом споре она употребляла жестокие выражения. Тогда, выведенный из себя, вспыльчивый по природе, я не смог сдержаться и ударил ее. Остального я не помню. Я словно сошел с ума. Я видел, как она упала к моим ногам. Когда я попытался заговорить с ней, она не отвечала. Увидев, что она мертва, я испугался и убежал. Сначала, когда я узнал об обвинении Корнеля Лебрена, я почувствовал удовлетворение любовника, который видит унижение своего соперника. Когда же, придя в себя, захотел поправить дело, было уже поздно. Мне пришлось бы погубить себя — и я был настолько подл, что промолчал. Вот мое преступление. В нем я и виновен. Я убийца, но убийца из ревности, а не вор.

Во время этого длинного объяснения Винсент спокойно стоял перед негодяем, презрительно оглядывая его с ног до головы. Когда же он окончил, Винсент вынул из кармана кольцо.

— Тогда кто снял это кольцо с трупа, если не ты?

Увидев кольцо, злодей был поражен.

Винсент, видя, что он медленно подходит к нему, и опасаясь какого-нибудь насилия с его стороны, подошел к двери и крикнул:

— Войдите!

Дверь сразу же открылась.

Андре при виде Шарля Лебрена и Панафье сразу же отступил в дальний угол комнаты.

— Шарль, — сказал Винсент брату, — все несчастья обрушиваются на нас. Посмотри на человека, из-за которого был казнен наш отец.

— Андре! — вскричал Шарль вне себя от волнения, так как он до последней минуты отказывался верить предположениям брата.

Панафье, удивленный именем, которое услышал, тоже подошел к злодею.

Последний оправился, и видя, что Панафье подходит к нему, надменно спросил:

— Что вам от меня нужно?

— Я хочу рассмотреть твое лицо.

— Я обязан отвечать только этим господам. Вы же исполняли только обязанности полицейского и можете уйти. Оставьте нас.

— Оставить тебя, негодяй! Ты думаешь, я полицейский!

— А кто же вы? — угрожающим тоном спросил Андре.

— Тот, кого ты сделал сиротой. Я сын Полины Панафье, твоей жертвы.

И на это Андре Берри говорил:

— Ложь! Ложь!

— Ты говоришь, что не убивал Полину Панафье, жившую на улице Дам? Не ты убил Адель Мазель на улице Фридлань?

— Нет, я не убивал ее. Это не преступление, это несчастный случай.

— Не ты ли убил Эжени Герваль? — продолжал Панафье.

— Нет! Это уже слишком. За кого вы меня принимаете? В результате ссоры случилось ужасное несчастье. Невинный человек заплатил за мой проступок, и я допустил это из трусости. Но это и все. Я несчастный, а не убийца.

— Не ты убил Эжени Герваль? — повторил Панафье.

— Нет, я никого не убивал. Я даже не знаю людей, о которых вы говорите.

— Вы не знаете Эжени Герваль? — снова спросил Панафье, начиная колебаться под влиянием отрицаний Андре.

Конечно, Панафье боялся, что слишком поспешил. Ведь братья знали того, кому он приписывал все три убийства. Тот, кого братья Лебрен называли Андре, мог говорить истину. Тон его голоса казался чистосердечным, у него был вид светского человека, а так как в основе всех этих преступлений было воровство, то Панафье спрашивал себя: мог ли щеголь, которого он оскорбил, быть вором? Мог ли красивый молодой человек с кротким лицом быть убийцей? Тем более, что Панафье не слышал полупризнания, сделанного им Винсенту.

— Нет, я не знаю о чем вы говорите! — вскричал Андре. Чувствуя, что поколебал уверенность своих обвинителей, и видя, что братья плачут, он начинал надеяться на прощение.

Панафье, желая поскорее покончить с этим, поспешно вьттпел.

Андре вздохнул свободнее. Что же касается братьев, то, видя, как Андре опровергает обвинения, они начали сомневаться и надеяться.

И тут дверь открылась. Комната была погружена в полумрак, так как жалюзи были закрыты, и в светлой рамке двери показалась Эжени Герваль.

При виде ее Андре вскрикнул и в ужасе отступил.

Молодая женщина без шляпы, одетая в белое платье, приближалась к нему, вытянув руки. Ее можно было принять за привидение.

Андре с ужасом смотрел на нее широко раскрытыми глазами, боясь услышать слова из уст, которые он считал немыми навек. Он вжался в угол, и так как Эжени продолжала приближаться к нему, страшным голосом закричал:

— Пощадите! Пощадите!

Эжени подошла к нему на расстояние двух шагов и, сложив руки на груди, сказала:

— Узнаешь ли Ты меня, Рауль? Узнаешь ли ты меня, убийца?

Андре упал на колени, с ужасом повторяя:

— Она жива… Я погиб!

Услышав эти слова, братья Лебрен вытерли слезы. Подойдя к молодой женщине, Винсент спросил:

— Вы знаете этого человека?

— Это тот самый господин, которого я знала в Лионе, который привез меня в Париж и пытался убить. Это человек, обокравший меня.

— Андре, ты слышал, что сказала эта женщина? Отвечай! — потребовал Винсент.

Андре опустил голову и молчал.

— Тебе нечего отвечать, негодяй!

Отвращение охватило братьев.

— У тебя больше нет сил оправдываться… Ты считал, что она мертва точно так же, как и другие. Ты не ожидал, что может явиться живой свидетель твоих преступлений.

Тихо переговорив с братом, Винсент приказал Панафье позвать Ладеша и Деталя. Те сразу же явились.

Обращаясь к Деталю, который с восторгом смотрел на него, Винсент сказал:

— Пьер, ты отвечаешь мне за этого человека своей головой. Вы не оставите его ни на одну секунду. Ладеш будет наблюдать снаружи, а ты — внутри. И помните, что вы отвечаете мне за него.

— Вы можете на меня рассчитывать. С этой минуты я не выйду отсюда и буду