в проходной двор. Там он подошел к колодцу, вытащил ведро воды, снял с себя форму, обернул ее вокруг ружья и бросил все это в колодец, затем вывернул карманы и вытряс их, чтобы не осталось следов пороха. Мне человек велел: "Вытри себе лицо и руки, чтобы не осталось следов пороха, а то они расстреляют тебя, как и всякого другого".

Потом, открыв дверь в одну из лавок, он провел меня через магазин и вывел на улицу Липп. Когда я прошла до конца улицы, запруженной солдатами, так как предместье было взято приступом, и дошла до канала, то увидела человек двенадцать солдат, ведущих трех мужчин. Я подбежала, чтобы посмотреть, нет ли среди них защитников баррикады. Один из них закрывал себе лицо, другой с отчаянием заламывал руки. Третий держался гордо и прямо.

Этот человек был мой отец.

Эжени замолчала.

Понятно, какое впечатление произвел ее рассказ на слушателей.

— Ну, это не очень весело, — вскричал Панафье. — Такие воспоминания нужно прятать.

Говоря это, он налил ей стакан шампанского.

— Конечно, — поддержал его Жобер, — теперь не время и не место вспоминать подобное.

В это время в дверь кабинета постучали, и Эжени сразу же очутилась на своем месте. В комнату вошел лакей, спрашивая, действительно ли господ зовут Жобер и Панафье.

— Да. Почему вы об этом спрашиваете? — с удивлением произнес Жобер.

— Ну, что еще такое? — проговорил Панафье.

— Вот карточка одного господина, который хотел бы с вами поговорить.

Панафье взял карточку и громко прочитал: "Винсент Лебрен".

— Винсент? Введите его сюда. Но как он мог нас найти?

Через несколько минут Винсент входил в комнату.

— Извините меня, — сказал он, — что я побеспокоил вас даже здесь.

— Пожалуйста, не извиняйтесь. Мы уже закончили и хотели ехать.

— Неужели произошло еще что-нибудь? — спросил Панафье.

— Нет, ничего. Мне нужно поговорить с доктором.

Я весь к вашим услугам.

— Но этот разговор вряд ли будет коротким…

— В таком случае мы проводим мадам Герваль, а затем поговорим. Эту ночь вы проведете в "Шарантоне"? — спросил он молодую женщину.

— Да, но только эту ночь.

— Хорошо, идемте. Мы вас проводим, а завтра я найду для вас приличное помещение.

— Отлично, — смеясь, ответила Эжени.

— Что касается меня, то я вас оставлю, — проговорил Панафье. — Я сегодня вряд ли вам пригожусь.

— Но вы будете стеречь пойманного?

— Это само собой разумеется.

Панафье вернулся домой, думая, что Винсент приехал за Жобером, чтобы отвезти его к сестре, наверное, заболевшей от того, что она узнала.

Винсент и Жобер отправились проводить Эжени Герваль. Когда они остались вдвоем, Винсент обратился к Жоберу:

— Я приехал просить у вас об очень большой услуге.

— Какова бы она ни была, я исполню ее, если это возможно.

— Благодарю вас, — сказал Винсент, пожимая ему руку. — Выслушайте меня.

Глава III

И БЕДНЫЙ МОЖЕТ БЫТЬ ПОХОРОНЕН, КАК ПРИНЦ

— Господин Жобер, — начал Винсент, — вы знаете, какое у нас положение?

— Да, почти. Панафье рассказал мне, в чем дело.

— Вы знаете, что наш отец был осужден и казнен за преступление, которого не совершал. Он поручил мне и брату отыскать настоящего преступника, но не для того, чтобы выдать правосудию, а чтобы восстановить честь казненного и освободить от ужасного обвинения, тяготеющего над ним.

— Этого нюанса я не знал. Это очень благородно и возвышенно.

— Услуга, которой я хочу просить у вас, Жобер, требует того, чтобы я откровенно рассказал вам все, но я должен просить у вас соблюдения полнейшей тайны.

Жобер пожал руку молодого человека, уверяя его, что будет хранить молчание.

— Дорогой Жобер, мы кредиторы эшафота, гильотина должна нам жизнь нашего отца-мученика. Мщение было бы ниже его и нашего достоинства. Мы желаем только восстановления его честного имени. Позвольте мне прочесть вам последнюю волю моего отца, и вы, соединив это с тем, что видели сами, все поймете.

Затем, вынув из бумажника пожелтевший лист бумаги, Винсент развернул его со словами:

— Вот, Жобер, завещание казненного.

Затем он начал читать дрожащим голосом письмо, уже известное читателю. Когда бедняга дочитал до конца, рыдания душили его.

— Извините меня, — выговорил он. — Это слишком жестоко: несчастный сам же приказал нам выдать сестру за убийцу.

— Что вы говорите? — вскричал Жобер с удивлением.

— Правду. Чтобы восстановить честь нашего отца, мы должны выставить на позор нашу сестру.

— Я вас не понимаю…

— Человек, которого вы видели, которого мы арестовали, убийца Панафье, Мазель, Эжени Герваль — это Андре Берри, наш зять!

— Какое несчастье! — только и мог сказать Жобер.

Винсент быстро оправился и продолжал:

— Теперь вы можете судить сами о положении дел. Мой отец был осужден и казнен. Он жертва юридической ошибки. После четырех лет поисков мы нашли преступника и можем выдать его правосудию, но вы видите, что отец запретил нам это. Мы можем заставить его бежать и донести на самого себя. Но этот человек — член наптей семьи, зять казненного.

— Тем не менее вы не можете оставить безнаказанными все эти преступления.

— Я не желаю мстить, Жобер. Я обожаю мою сестру. Поразившее нас несчастье вынудило нас отказаться от всякой мысли о женитьбе. Следовательно, вся наша семья — это сестра и маленькое существо, крестным отцом которого я являюсь. Согласитесь, что я не могу погубить мою сестру, но в то же время должен восстановить честь своего отца.

— Что же вы хотите делать?

— Вот по поводу этого я и пришел просить у вас услуги.

— Говорите; что бы это ни было, я готов все исполнить.

— Вы можете доставать трупы для вашей учебы?

— Труп? — с изумлением повторил доктор. — Достать труп очень трудно. Это запрещено, но не совсем невозможно.

— В таком случае вы спасете нас всех, если сегодня вечером вы пришлете труп человека лет тридцати, белокурого, лицо которого было бы обезображено.

— A-а! Я вас понимаю… — проговорил Жобер.

— Ну, и что? — с беспокойством спросил Винсент. — Вы согласны?

Жобер подумал несколько минут, потом сказал:

— Я не могу вам пообещать точно, но думаю, что это возможно. Во всяком случае, мы попробуем.

— Если вы это сделаете для нас, то я буду вечно вам благодарен!

— Не будем говорить об этом.

Молодой человек опустил стекло в фиакре и назвал новый адрес. Экипаж сразу же повернул, а Жобер сказал своему спутнику:

— Господин Винсент, через четверть часа я скажу вам — да или нет.

Наконец экипаж остановился перед клиникой, Жобер вышел, говоря Винсенту:

— Подождите меня несколько минут.

Затем он отправился к моргу и спросил служащего:

— Здесь ли Лило?

— Лесной человек? Не знаю,