Женщины, знаете ли, существа изобретательные и коварные. Как друг или приятель Алексеева была человеком слова и дела, но что касалось ее истинно женской сущности тут уж ее хитросплетениям и манипуляциям можно только диву даваться. Изобретательная чертовка!

— Что ты сохнешь по ней, какую же еще, — произнесла она то, что я совсем не ожидал.

А вот об этом мышь умолчала. Её ответ выбил меня из колеи и, конечно же, Танька сразу намотала себе это на ус.

— О, так она не сказала? — накрутила прядь волос на палец. — Ну, теперь будет знать.

Понятия не имел на что эта змея рассчитывала, но в следующем секунду мою довольную харю осветила улыбка на все тридцать два. Танька этого не ожидала, от чего насупилась.

— Эх, Танька, ты не представляешь, как облегчила мне жизнь.

— Да пошел ты, Белов! — в сердцах процедила, как проклятие и громко поцокала каблуками из кухни.

— Спасибо! — крикнул ей вслед.

В ответ мне донесся хлопок двери. Очевидно, Танька ожидала что мы с Бобрихой разругаемся в пух и прах. Что та разобьет мне сердце, ведь по ее мнению Дуньке было начхать на меня с высокой колокольни, и с утра Алексеева сможет меня утешить. Как бы не так…

Очень вовремя раздался звук моего телефона. Правда где-то вдалеке… Точно! Я же его вчера в куртке оставил. Быстро найдя его на самом дне кармана, разблокировал и тут же открыл входящую смс.

«Она часто тусуется в компании Кощея»

И фотка телки, которая ко мне клеилась.

Как же ее звали? Виолетта… Василиса… Ванесса! Точно.

Ее черты лица мне отдаленно кого-то напоминали, но как бы не тужился, а на ум никто не приходил. Может я с ней переспал? Та, не, не помню таких эксцентричных. Разные, конечно, телки бывали, но с такими не зажигал… Черт с ней! Главное, убедился в том, что слежки нет, а этой сучке лучше просто не попадаться мне на глаза. А пока… Кажется, Бобриха теперь в курсе моей неземной к ней любви. Интересненько…

Напевая себе под нос, включил чайник, как услышал сварливое:

— Белов!

Несносный тип этот Белов! И что он себе только думал? Еще и суток не прошло, а он уже скакал по кухне, аки стрекоза. И синяки ему нипочем, и ушибленные ребра, и разбитая физиономия… Его спина уже в дикий ужас не приводила. Вчера налюбовалась! Но вот то, как он совершенно безалаберно относился к своему здоровью, заставляло все мое нутро негодовать и возмущаться…

— Белов! — воскликнула, и от тут же обернулся с очаровательной улыбочкой.

— Ну, вот, — вытянул обиженно губу — опять Белов, а я-то тебе душу наизнанку вывернул. А она опять Белов, — проворчал, но я-то знала что он потешался. Глазки-то хитростью сверкали, краешки губ предательски подергивались.

— Ты из ума выжил? — расставила руки в боки, точно моя недовольная ба, не обратив внимания на шутку.

— А что такого-то, мышка? — поинтересовался, облокотившись на столешницу и складывая руки на упругой груди.

Кажется, он действительно не понимал…

— По тебе как танк проехался, а тебе хоть бы что! — топнула ногой.

— Скачешь тут, а тебе лежать нужно!

— Ой, да ладно тебе, — в своей манере лоботряса обронил.

Но я осталась стоять на своем. Так и таранила его взором, оставшись стоять на месте. Белов, конечно же, делал крайне занятой вид. Достал чашки, затем из пакета чай, принялся заливать кипятком… Стоп. Пакет?

— Белов, ты что еще и в магазине был?

— Не-а, — покачал головой. — Танька принесла, — ответил, покосившись на меня, словно проверяя мою реакцию.

И она не заставила себя ждать. Эта девушка была лишена всяких манер, учитывая, сколько незаслуженной гадости мне пришлось вчера выслушать. Абсолютная беспардонность! И пусть я не сторонница насилия, а её бы мордой об асфальт повозила. Проверила бы, так-с сказать, прочность материалов…

Откуда она могла знать, что я чувствовала к Герману? Да еще и сказала, что тот в меня влюблен! Ночью я готова была почти в это поверить, но с приходом утра отмела эти навязчивые мысли. Я так долго была безответно влюблена, так долго грезила о нем, что все ее слова казались непроходимой глупостью. Как это по-другому? Что это такое взаимность? Мне было неведомо.

— Понятно, — понуро буркнула, а Белов просиял, сделал излишне резкое движение и ударился бедром о столешницу, отчего тихо застонал.

— Сильно больно? — подлетела к нему, разом забыв обо всем на свете.

— А ты поцелуй и все пройдет, — прокряхтел он.

— Б-белов!

Ну, не дурак ли?

— Ничего страшного, — выпрямился, проникновенно заглядывая в глаза.

Руки по-хозяйски опустились на мои бедра, и, прежде чем я бы успела пикнуть, меня посадили на столешницу. Свои руки он так и оставил лежать на моих бедрах. Сладкое томление разрослось в животе. На мне все еще был длинный белый халат и только белье. Лифчик остался висеть на батареи сушиться, да и не привыкла в нем спать… Одна его рука плавно поднялась по бедру, скользнула на талию, слегка сжав. Прошлась по ребрам. Едва ли коснулась груди, не откровенно, но и отнюдь не невинно. Пальцы пробежались по ключице, что открывали створы халата, мягко скользнули на затылок, зарываясь в волосы и с жадностью притягивая к себе.

— Ч-что ты делаешь? — дрожащим шепотом выдохнула.

— Соблазняю тебя, — в губы улыбнулся и оставил на них легкий поцелуй.

Дрожь пробежала по спине, руки непроизвольно потянулись к его плечам, сжали, будто призывая к действиям.

— Нетерпеливо моя, — со сладким смешком прошептал на ушко и оставил еще один поцелуй на щеке, прошелся вдоль скулы носом, чтобы затем требовательно впиться в губы.

Своим поцелуем он покорял меня, терзал губы и заставлял повиноваться его неожиданно откровенной ласке языка. Это намного больше, чем в прошлый раз. Это более откровенно, но вместе с тем и ошеломляюще. Его пресс прижимался ко мне вплотную, а мои ноги в какой-то момент обвили его талию, забыв про стыд. Руки находились