— Среднестатистический фон заметно превышен в двух местах, — сказал майор. — Одно в Латинской Америке, а другое — Петербург. Думаете, это результат деятельности тех, кого вы называете легионом?

— Подозреваю. Наверное, их воспитывают как хищников, и они смотрят на девушек и женщин, как на добычу. Надеюсь, там составили генетические паспорта преступников?

— Скорее всего. Но особенность таких преступлений в том, что они далеко не всегда регистрируются. Почти у всех девушек есть прививка от беременности. Поплачут, сходят во дворец наслаждений и всё забудут.

— Все же пошлите в Петербург наши материалы. Вдруг отыщется след?

«В Петербурге, под храмом Трехликого, была своего рода тюрьма, где держали рогн. Юных, в ком пытались извратить Дар, и взрослых, превращенных в рогн Охотниц. Во время моего визита в город тюрьма была уничтожена, а рогны выпущены на свободу. Но я не уверен, что этим все кончилось. Возле храма велось некое строительство…».

— И еще, — продолжал Илья. — Сохранился ли в Петербурге храм Трехликого? Более ста лет назад он существовал на левом берегу Невы, ближе к устью.

— Сейчас посмотрю.

Майора окутало голубое мерцание, и спустя пару минут погасло.

— Да, храм сохранился, на том же месте. — Майор с интересом смотрел на Илью: — Сегодня же пошлю генетические образы наших мертвяков. Поиск по общественным базам ничего не дал, но теперь мы сможем получить разрешение на доступ к личным данным.

Через день он вызвал Илью по защищенной линии.

— Один из этой четверки наследил в Петербурге. Изнасилование, два года назад. Более того, тамошние ребята негласно провели сбор рассеянной генетической информации. Как будто этот и еще один отметились как раз в окрестностях храма. Конечно, здесь достоверность не выше пятидесяти процентов. Но привлекли рогн, и те обнаружили энергоинформационные отпечатки всех четырех — спасибо вашей жене. Так что отправляем десант в Петербург.

— Можно я с вами? — попросил Илья. — Как видите, от меня есть толк. И жену возьму, она курирует фонд Кэти Варламовой, и у нас личный интерес в этом деле…

Вместе с группой из Якутска набралось двадцать человек, а спецназ обещали выделить в Питере. Был дорог каждый час (вдруг случатся новое нападение), поэтому Илья заказал стратоплан — ими пользовались только в экстренных случаях. Он вылетал из аэропорта Якутска, и уже через два часа все собрались там.

— Впервые лечу на таком, — сказала Селина, разглядывая самолет. Тот выглядел неуклюже, но был зализанных форм, с жерлами мощных двигателей в хвосте. — Неужели через полчаса уже будем в Питере?

Всех пропустили через медицинский сканер, предстоял почти космический полет. Глубокое кресло плотно охватило тело, взлет был обычным, но вместо плавного подъема самолет продолжил забираться в небо, а ускорение вдавливало в спинку кресла. Наклонная зеленая равнина внизу затуманилась, отступила, небо быстро темнело. Наконец подъем прекратился, самолет будто завис. Обычная вибрация от двигателей сменилась на пронизывающую все тело. Вокруг видимой части крыла появилась розовая дымка, а вдавливать в кресло стало еще сильнее — стратоплан перешел на прямоточные двигатели, разгонявшие его до космической скорости. Стала заметна выпуклость земной поверхности, голубой ореол отделял ее от черного неба. Вдруг она стала уходить вниз, а вибрация прекратилась.

— Мы прошли мезосферу и достигли открытого космоса, — сказал приятный женский голос. — Через двадцать минут полета по баллистической траектории начнем снижение.

Телу стало очень легко — всплыло бы над сиденьем, если бы его не удерживало кресло. Рядом улыбалась Селина.

— Как чудесно! Вот бы спуститься сейчас к голубому океану. Не могу забыть Полинезию.

Да, кое-где все-таки побывали. К сожалению, сейчас их ждало не синее море и белоснежные пляжи. Но пока голубая равнина внизу, черное небо вверху, приглушенный шторками яркий солнечный свет — чудный безмолвный мир.

Солнце заметно уходило назад и вниз: они вылетели из Якутска в середине дня, однако в Петербург прибывали утром. Вот облачная равнина снова закрыла обзор, голубой ореол исчез, а за иллюминаторами стало разгораться малиновое свечение — стратоплан тормозился в атмосфере Селина почему-то съежилась, завороженно глядя на пламя. Но вскоре оно погасло, а потом нырнули в облака.

Облака не расступились почти до самой земли, белыми космами уплывая вверх. Стратоплан приземлился как обычный самолет, по иллюминаторам стекали капли дождя.

— Знакомая картина, — вздохнула Селина. — Я ведь почти из этих краев. Где остановимся? Наверное будут долго обсуждать военные планы.

— Я заказал номер в отеле на Мытнинской набережной, — сказал Илья, — где останавливался отец. Оказалось, отель существует до сих пор.

— Ну-ну, — хмыкнула Селина. — Случайно не тот самый номер?

— Кто его знает, — смутился Илья. — Да это и неважно, просто хочу посмотреть на то место. И храм Трехликого близко.

Подошел к майору: тот настоял, чтобы не покидали отеля, а то вдруг опознают. На рабочее совещание их все равно не пустят, так что договорились поддерживать связь. После этого Илья вызвал мувекс, и поехали.

— Хмурый город, — сказала Селина, разглядывая улицы сквозь залитые дождем стекла. — Когда я училась в последнем классе основной школы, хотела поступать в здешний колледж. Родители от меня отказались, а из приюта взяли родственники, но едва терпели, и то потому, что мне полагалось солидное пособие из фонда рогн. Хорошо, что состоялась та экскурсия в храм Огненного цветка.

Илья покачал головой: — Ты мне этого не рассказывала.

— Да вот, — вздохнула Селина, — родителями не могу похвастаться.

Из окна номера открывался вид на Неву. На другом берегу — зеленый с белым Зимний дворец и желтоватый шпиль Адмиралтейства. Селина глянула на широкую кровать:

— Значит, на такой тебя и зачали? Поражаюсь твоей матери. Хотя… обычная смесь идеализма и девичьей глупости. Сама такой была.

— Тут мебель уже десяток раз сменилась, — смущенно сказал Илья.

Пообедали (а по местному времени, позавтракали) в ресторане на крыше. Дождь поутих, и проглянуло солнце, но город все равно остался серым. К сожалению, гулять было нельзя, так что достопримечательности разглядывали в телескоп. Илья поманил Селину:

— Гляди, в центре храм Трехликого, и левее, среди путаницы улиц, отец попал в капкан рогны Охотницы. А потом в подземелья того храма.

— Я вижу, у тебя ностальгическое путешествие, — сказала Селина, — по следам отца.

— Если бы так, — вздохнул Илья.

Вернулись в номер, и Селина стала переодеваться. Вместо платья надела джинсы и розовую блузку, а на шею повесила цепочку с изумрудом.

— Не оставлять же его в номере. Да и неизвестно, куда попадем.

Примерила черную кожаную куртку и пока повесила на спинку стула. Илье переодеваться было незачем, только приладил кобуру с тазером.