– И все равно она мне не нравится, – произносит ворчливо. – Неважно, какой ты, повели они себя все равно отвратительно. Особенно, твой брат. И он мне, кстати, тоже не нравится. И да, я ревнивая собственница. Ты, – тычет пальцем мне в грудь, – либо исключительно мой, либо можешь сразу катиться куда подальше, вместе со всеми своими шлюхами.

Вот теперь я нагло ржу уже в открытую.

– То есть форма психоза старая, а не новая, просто с системой ее проявления случилось разнообразие, – одариваю ее снисходительной насмешкой, обнимая в ответ.

– Ну, не все тебе одному психовать из-за мелочей, – ехидничает ответно девушка и тянется к аптечке. – Кстати, очень разозлился из-за произошедшего сегодня?

В голубых глазах воинственность сменяется напряжением. Тонкие пальчики заметно подрагивают, не с первого раза ей удается открыть коробочку с медикаментами. Она нервно прикусывает губы в ожидании ответа, хотя стойко делает вид, будто занята исключительно тем, чтобы вжиться в роль медсестры.

– Это смотря как ты намерена заглаживать свою вину, – отвечаю, глядя на все ее манипуляции.

На девичьих щеках тут же вспыхивает румянец смущения, и я снова улыбаюсь. Есть в ней в такие моменты что-то эдакое… трогательное что ли, задевающее нечто глубоко внутри меня, невозможно игнорировать, ощущение, будто поперек горла встает.

Да, видимо, удары братец все-таки ни хрена не рассчитывал…

– И как же я могу загладить свою вину? – спрашивает негромко Тая, копаясь среди вещей первой необходимости в поисках нужного.

Ко мне больше не прикасается. А мне и этого достаточно, стояк напоминает о себе, слишком уж остро реагирует организм на ту, что слегка ерзает на коленях, пока туда-сюда поворачивается.

– М-м… думаю, ты будешь очень-очень примерной девочкой и пообещаешь, что больше не будешь швыряться в меня посудой. Ну, для начала… – нарочно не договариваю, обхватив ладонью тонкую шейку и слегка сдавливаю, прежде чем провести сверху-вниз, отвлекая девушку от ее деятельности.

Делает вид, словно не замечает. Но улавливаю, как дыхание становится глубже и медленнее, а зрачки расширяются настолько, что я мог бы видеть в них свое отражение.

– Ладно, – соглашается, смачивая ватку спиртовым раствором. – А потом? – разворачивается вновь ко мне лицом.

«А потом ты встанешь на колени, расстегнешь мои брюки, вытащишь болезненно пульсирующий член и хорошенько оближешь его, после чего возьмешь в свой соблазнительный ротик, втягивая в себя глубоко-глубоко…» – проносится заманчивой мыслью, которую я пока оставляю при себе.

– А потом ты пообещаешь, что больше не будешь похищать других людей, – озвучиваю, вместо того, что хочется сказать на самом деле. – Ладно я, но твой папочка однозначно расстроится, если узнает о таких твоих подвигах, – добавляю новый пункт к общему списку нашей беседы. – Ты в следующий раз лучше сразу мне скажи, – склоняюсь и продолжаю уже полушепотом, на ушко, намеренно задевая губами. – Ручки свои не пачкай. Договорились?

Мою собственную кожу опаляет ее тяжелое горячее дыхание.

– Договорились, – шепчет она ответно, опять не споря со мной, чуть отодвигается и прижимает сдобренную спиртовым раствором вату к моей левой брови.

Приходится стиснуть зубы. Не потому, что жжет. А потому что осуществление всех моих сакральных мыслишек явно откладывается. Ненадолго. После того, как Тая закончит свои игры с медицинско-уходовым уклоном, я обязательно напомню ей о других…

Глава 17

Тая

Первое, что врывается в мой сонный мозг – нежнейший аромат любимых пионов. Как продолжение прекрасного миража, в котором я пребывала всю ночь. Не сразу понимаю, что все это наяву. Но стоит открыть глаза, как я тут же усаживаюсь на постели, осматриваясь вокруг с неприкрытым восхищением. Вся спальня украшена букетами из пионов, а мебель и пол вовсе усыпаны их розовыми лепестками. Я тут же сгребаю в охапку это чудо и подношу к лицу, глубоко вдыхая в себя сладкий запах. На лице расползается глупая улыбка.

Все-таки Игнат удивительный. Да, со своими тараканами, но у кого их нет? Особенно, в свете его образа жизни. И я больше, чем уверена, подобное поведение ему совсем не свойственно. И это вдвойне приятней. Так что из постели я выползаю не скоро. Снова и снова сгребаю к себе лепестки, наслаждаясь их ароматом. Зря боюсь расстаться с ними. Потому что стоит только войти в ванную, как вижу там ту же картину. Повсюду букеты и лепестки. Даже в душевой кабине. То же самое и в коридоре. Бра на стенах украшены цветочными венками, а под ногами ковер из все тех же лепестков. По лестнице и вовсе спускаюсь, некрасиво открыв рот. Возникает ощущение, что я попала в какую-то сказку. Перила, ступени и весь первый этаж буквально утопает в розовых цветах, лепестках и лентах.

– Сумасшедший, – выдыхаю, окончательно покоренная устроенным сюрпризом, стараясь не задумываться, сколько пионов на него ушло.

Ожидаю, что Игнат с Максимом ждут внизу, но в доме, кроме меня, никого нет. Зато на обеденном столе обнаруживается открытка с красивыми вензелями. Внутри нее выведены четыре цифры, поделенные двоеточием. «12:00». Смотрю на часы, где маленькая стрелка указывает на девятку, а большая – на четверку. До полудня еще целых сто сорок минут. И это самые долгие минуты ожидания в моей жизни. Все же мне очень интересно, что эти двое еще приготовили.

Ровно в полдень на пороге появляется Григорий. Он приглашает меня проехать кое-куда. А на попытки вызнать пункт назначения молчит.

– Нам запрещено сообщать об этом.

Запрещено, так запрещено.

Не спорю и с новыми вопросами не лезу. Просто терпеливо жду итога нашей поездки.

Приезжаем мы в SPA-салон. Более того, кроме меня там больше и нет никого. Дальше начинается рай. По крайней мере, я думаю, что в раю именно так себя и ощущают. Полное блаженство. Длиной в несколько часов. Помимо всего прочего мне делают лазерную эпиляцию, французский маникюр, неброский макияж и собирают волосы в красивый низкий хвост, а после приносят то, при виде чего я совершенно забываю обо всем – изумительно красивое полупрозрачное платье цвета слоновой кости, с многослойной юбкой в пол, напоминающее наряд настоящей лесной нимфы или принцессы. Верх