– Обисбайя. – сказал Николай. – Обряд очищения.

Елизавета кивнула.

– Вижу, ты слышал о древнем ритуале.

– Значит, это все истинная правда! – воскликнул Юрий. – Все до последнего слова! Это то самое место, где стоял священный терновый лес, куда пришли первые воины Святой стражи.

– Поздравляю, Юрий, – усмехнулся Николай. – Тебе таки посчастливится сжечь меня в погребальном костре.

– В погребальном костре? – переспросил Григорий.

– Никакого костра, – сказала Елизавета. – Терновый лес древнее всех нас, древнее первой магии. Из его древесины создавались первые алтари, из нее сделаны стены Малого дворца. Я могу возродить его из корней, что до сих пор живы в глубинах Каньона, однако монстра, засевшего у тебя внутри, можешь вызвать только ты. Вызвать и уничтожить.

– Выходит, все эти чудеса – мост, розы, землетрясение, кровоточащие статуи, черный диск, – перечисляла Зоя, – ваших рук дело, и все это ради того, чтобы заманить нас сюда!

– Эра Святых, – с благоговением в голосе изрек Юрий. – В точности, как предсказано.

Лоза, обвивавшая плечи монаха, сжалась чуть туже.

– Наша сила простирается за пределы Каньона, но действует лишь там, где в нас еще верят.

– Сила гришей не связана с верой! – сердито бросила Зоя.

– Ты в этом убеждена, маленькая ведьма? – насмешливо спросил Юрис.

Зоя решительно, без колебаний посмотрела ему в глаза, и Николай понял, что у нее в голове зреют тысячи способов умертвить дракона. Он почувствовал облегчение: Зоя, воспылавшая жаждой мести, – это прежняя, живая Зоя. Однако, подумал Николай, сейчас он не может позволить себе роскошь обсуждать сложные механизмы гришийской магии.

– Ты говоришь, что я сам должен вызвать демона, однако монстр, который сидит у меня внутри, не подчиняется приказам.

– Так заставь его подчиниться, – спокойно промолвил Юрис.

Елизавета сцепила руки, и на ее запястьях начали расцветать розы. Вскоре все пальцы святой были увиты цветами.

– Шипы, которыми покроются терновые деревья, пронзят твое тело. Если ты не одержишь верх над тьмой, они сожгут тебя изнутри.

Прямо как Санкт-Феликса, утыканного яблоневыми сучьями.

Неожиданно мысль о костре показалась не такой уж страшной.

– Хорошо, что я не боюсь щекотки.

– Каковы его шансы выжить? – спросила Зоя.

Теперь розы начали распускаться на плечах Елизаветы.

– Как уже говорил Юрис, мы не хотим беспорядков и волнений в Равке.

– Это не ответ.

– Ритуал… опасен, – решилась произнести Елизавета, глядя на Николая. – Мы можем подготовить тебя к испытанию, но обещать, что ты выйдешь из него целым и невредимым, нельзя.

– Как нельзя обещать и того, что ты выйдешь вообще, – прибавил Юрис.

Елизавета вздохнула.

– Ну зачем все рисовать в самом мрачном свете?

– Лучше, если они будут знать заранее.

Николай поерзал на каменном стуле, не созданном для комфорта.

– Хорошо, вы утыкаете меня кольями, сунете в огонь, я поборю своего демона, и что потом?

– Темная сила Дарклинга будет уничтожена раз и навсегда. Границы Неморя рухнут, в Каньон вернется жизнь, а мы обретем свободу.

– И как именно ею воспользуетесь?

Хороший, правильный вопрос задала Зоя. Пускай она и горюет по своему усилителю, но боевой генерал остается боевым генералом. В отличие от него, Николая. Видимо, он настолько жаждет исцелиться, что не способен сейчас мыслить по-королевски. Возможно, Зоины опасения не напрасны и мощь такого размаха, который они только что наблюдали, следует сдерживать.

– А ты не догадываешься, ведьмочка? – проговорил дракон. – Большая сила всегда обходится в немалую цену.

Елизавета коротко кивнула.

– Покинув Каньон, мы снова станем смертными.

– Смертными?

– Отказниками, как вы это называете. Утратим силу гришей. Превратимся в обычных людей, которые живут недолго и умирают навсегда.

Зоя подозрительно прищурилась.

– Ради чего отказываться от такой силы?

– Не думай, что выбор дался нам легко, – с горечью произнесла Елизавета. – Мы потратили сотни лет на споры и пришли к выводу, что существовать по-старому невозможно. А за то, чтобы прекратить эту полужизнь, Вселенная назначила плату.

– Одной вечности с нас достаточно, – подхватил Юрис. – Я мечтаю снова ходить по земле, вернуться к родным берегам. Может, даже влюбиться. Я хочу плавать в море и лежать на песке, хочу состариться, умереть и оказаться в высших сферах, где доселе не бывал.

– Ты должен понимать, – обратился к королю Григорий, – что на кону не только твоя жизнь, но и судьба твоей страны. Если ничего не получится, если ты не пройдешь ритуал, может возникнуть очередной разрыв в ткани мира, и эта проклятая тьма расползется повсюду.

– Впрочем, такой исход вероятен при любом раскладе, – добавила Елизавета. – Все на свете взаимосвязано, все исходит из начальной материи в сердце мира. Твоя внутренняя сила возрастет, и какую цепную реакцию вызовет этот процесс, неизвестно.

– Вам необходимо посовещаться, это понятно, – произнес Григорий, – но определяйтесь скорее. Скверна непредсказуема, а монстр внутри тебя с каждым днем крепнет.

– Не о чем тут совещаться, – заявил Николай. Ответы на вопросы получены, времени осталось мало. – Когда начинаем?

В ту ночь Нина бодрствовала у постели Леони, дыхание которой стало глубоким и ровным. Сон пытался сморить и ее, однако Нина ему сопротивлялась. Она заплела волосы в косы и стала прислушиваться к темноте, надеясь уловить из узкого окошка над кроватью звуки. И действительно, сразу после полуночи с улицы донеслись приглушенные голоса и шорохи: на повозку что-то грузили. Встав на цыпочки, Нина увидела, что в прачечной горят фонари, а девы-хранительницы укладывают в фургон тюки, обернутые в бумагу и перетянутые шпагатом. Выстиранное белье, предположила Нина.

Она поспешила в монастырскую столовую. Поскольку пищу в монастыре принимали строго по часам, Ханна могла наверняка рассчитывать на то, что в промежутки между трапезами в столовой никого не бывает. Если бы какая-нибудь послушница-бунтарка искала, где припрятать одежду, это место пришло бы на ум в первую очередь. Нина опустилась на четвереньки и поползла вдоль стен обеденного зала, слегка постукивая костяшками пальцев по плиткам, которыми был выложен пол. Она уже почти сдалась, как вдруг одна плитка отозвалась на стук необычным коротким эхо. Пустота!

Поддев плитку ногтями, Нина вскрыла пол. Сапоги, солдатские штаны, две фуражки, оружейный ремень и – хвала святым! – длинный светло-голубой сарафан и белая блузка. Нина натянула блузку с сарафаном прямо поверх своей одежды, небрежно уложила косы на голове в виде короны и проскользнула на кухню, где после долгих поисков обнаружила под жестяной банкой с мукой кухаркин ключ. К тому времени, как она отперла дверь и выбралась во двор, девы-хранительницы уже закрыли дверцы фургона и покинули монастырь.