Нина знала, куда они направляются, поэтому не стала их догонять, а срезала путь через лес, чтобы напрямую выйти к главному входу старой крепости. Она также знала, что поступает необдуманно и что правильнее было бы посвятить в ее план Адрика и Леони. Ей следовало выждать, провести тщательную разведку. Но на деле ситуация такова: они больше не могут задерживаться в Гефвалле, не вызывая подозрений. Девы источника в любой момент могут лишиться доступа в крепость. Кроме того, если уж начистоту, Нина просто должна действовать. Должна выяснить, почему голоса привели ее сюда и что произошло на холме. Мертвые обратились не к Адрику или Леони, а воззвали к ней. И она им ответит.

Она быстро шагала, петляя между деревьями, ориентируясь на огни завода, мерцавшие вдалеке. Несмотря на скорбь и гнев, своих всегдашних спутников во Фьерде, Нина признавалась себе, что ей нравится путешествовать по этой стране. Ей нравилось наблюдать за обычной жизнью обычных фьерданцев, видеть, что они люди, а не монстры, что большинство из них мечтает о мире и процветании, сытном ужине и теплой постели. В то же время она помнила, что головы местных жителей до сих пор забиты чудовищными предрассудками, и немало фьерданцев уверено, что гришей надо сжигать на кострах. Она никогда не забудет жестокости фьерданских властей и пыток, которым подвергали ее дрюскели; голода и заточения в трюме корабля; кошмаров гришийской темницы в Ледовом Дворе, где Ярл Брум пытался обратить таких, как она, в оружие против самих себя.

Нина поднялась на вершину каменистого холма вовремя: фургон как раз прибыл, ворота открылись. Скользя на пятках и рискуя покатиться кубарем, девушка съехала вниз по склону. Тело, скроенное для нее Женей, все еще казалось чужим, да и умением передвигаться незаметно Нина похвастаться не могла.

Прячась в тени придорожных деревьев, она проследила, как последняя дева-хранительница, нагруженная тюками с одеждой, скрылась за воротами. Только после этого Нина вышла на дорогу и побежала к входу.

– Простите, – задыхаясь, проговорила она, – я задержалась.

– Это не моя забота, – заявил стражник. – Знаешь, какие тяжелые эти двери? Жди сестер здесь, снаружи.

– Но… но… понимаете, мне надо было… по нужде, – мучительным шепотом забормотала Нина.

– Чего-чего?

– Мне нужно было… облегчиться. – В глазах стражника тут же мелькнул ужас. Джель благослови фьерданцев с их нелепой стыдливостью. – Я присела… – Нина сделала паузу, – помочиться. Там, в кустах.

– Меня… это не касается, – прошипел стражник.

На глазах Нины показались слезы.

– Мне надо быть та-а-ам, – захныкала она. – Меня снова будут руга-а-ать.

– Во имя Джеля, прекрати реветь!

– Прости-и-те, – подвывала девушка. – Я так б-боюсь наказа-ания.

– Давай, давай, проходи уже! – Стражник торопливо отодвинул засов и приоткрыл ворота, впуская ее внутрь. – Только не реви.

– Спасибо, спасибо, – бормотала Нина, кланяясь и всхлипывая, пока ворота за ее спиной не закрылись, а потом деловито вытерла нос и огляделась по сторонам. На заводе, закрытом на ночь, стояла тишина. Нина знала, что где-то поблизости солдаты играют в карты или укладываются спать, не спит только охрана.

Она быстро миновала проход, ведущий в огромный цех, где в жидком лунном свете, льющемся из окошек, безмолвно темнели очертания громадных машин и механизмов. В следующем помещении стояли массивные баки, но чем они наполнены, определить было невозможно. Нина приложила ладонь к одному из них. Стенка была еще теплой. Может, здесь плавят металл или смешивают краску?

В третьем по счету цехе она нашла ответ на свой вопрос: все пространство от пола до потолка занимали аккуратные штабеля коротких и толстых пулеобразных цилиндров размером с тыкву – танковых снарядов. Здесь действительно изготавливают боеприпасы, только и всего? А отрава в реке – просто ядовитые отходы производства? Тогда почему же от укуса волка кровь в ее жилах буквально загудела? Что-то тут не так.

Куда теперь? Изнутри завод выглядел гораздо больше, чем снаружи. Девушка пожалела, что не наделена талантами разведчицы, как Инеж, и, в отличие от Каза Бреккера, не умеет придумывать хитроумные планы. Зато, кажется, ей передался дар Джеспера совершать глупости. Нина знала, что восточное крыло находится в полуразрушенном состоянии, а значит, девы-хранительницы, скорее всего, направились в западное крыло, где расположены хозяйственные постройки и казармы: там солдаты спят, едят и тренируются, когда не заняты работой в цехах. Обладай Нина ловкостью Инеж, она могла бы забраться на парапет и как следует все разглядеть сверху. Увы, до Призрака, юркой бесшумной тени, мастерски владеющей ножами, ей далеко.

Еще не поздно вернуться. Нина убедилась, что на заводе делают снаряды, которыми в случае войны будут стрелять по равкианским бомбардировщикам. Однако голоса в голове Нины продолжали возбужденно шелестеть, явно не желая, чтобы она уходила. Она закрыла глаза и прислушалась к себе, а затем, повинуясь шепоту, свернула направо, в сумрачную тишину заброшенного восточного крыла.

Нина шла по коридору, и каждая ее частичка сопротивлялась этой бесполезной трате времени. Восточное крыло пустовало. Нина ни разу не видела света в его окнах, крыша в дальнем углу провалилась под тяжестью снега или от ветхости, и чинить ее никто не собирался. Голоса, однако, вели Нину вперед. Ты уже близко, шептали они, молодые и старые. Теперь они звучали по-другому – громче и отчетливее; в каждом произнесенном слове вибрировала память о перенесенной боли.

Темнота была такой непроглядной, что Нине пришлось осторожно передвигаться вдоль стен, ощупывая пальцами шероховатые выпуклости кирпичей, в надежде, что она не споткнется о какую-нибудь железяку и не приземлится на пятую точку. Она подумала про обвалившуюся крышу. Может быть, на заводе произошла авария, и из-за этого все крыло пришло в негодность? Там, в могилах на холме, похоронены жертвы той аварии? Женщины, работавшие в этом цехе? Если так, Нина не найдет здесь ничего, кроме застарелой скорби.

А потом она его услышала – тонкий, пронзительный плач, от которого волоски на коже встали дыбом. Сперва Нина даже не поняла, раздается ли этот звук в ее голове или исходит откуда-то из глубины помещения. Слишком близкое знакомство с мертвыми не позволяло ей верить в призраки.

Разве так важно, откуда он доносится? – с бьющимся сердцем думала Нина. Откуда бы взяться младенцу в разрушенном крыле старого завода? Усилием воли Нина заставила себя двинуться дальше. Она скользила вдоль стены и слушала, игнорируя хриплый звук собственного прерывистого дыхания.

Наконец впереди показалась узкая полоска света, пробивавшаяся из-под двери. Нина остановилась. Если за дверью солдаты, она не сможет объяснить, зачем сюда забрела. Притвориться, что заблудилась, тоже не получится: слишком далеко она от главного корпуса.

Сзади послышался шум. Обернувшись, Нина увидела пляшущий световой круг фонаря. Кто-то приближался к ней. Нина вжалась в стену, ожидая встретить мужчину в солдатской форме, но луч фонаря осветил профиль женщины с убранными в высокую корону волосами и в сарафане девы-хранительницы. Что она делает здесь?