30 числа утром был густой туман, при открытии которого оказалась приближавшаяся к нам турецкая кирлангич и, как скоро она обозрела, с крайней поспешностью возвратилась к кораблю, который и с ним один фрегат, одна шайтья, одно вооруженное из транспортных и пять небольших купецких судов стояли на рейде от крепости довольно отделены, так что свободно можно б всех их окружить.

В 10 часу пополуночи сделался ветер тихий от севера, северо-востока, при котором неприятельские суда остались на ветре, я с эскадрою, снявшись с якорей, старался, лавируя, приблизиться ко оным, но противным течением всю эскадру отклонило далее прочь, посему, дабы не удалиться, в 7 часов после полудня вторично принужден лечь на якоря. 31, при северном ветре, лавируя на ветер, спешил приблизиться, обходя ж Анапский мыс, с батарей палили по нас ядрами, но они не доставали.

Во все оное время неприятельские суда тянулись под крепость и, приближася к берегу за мелкостию рейда, свозили с корабля груз, дабы его облегчить, а потом, устроясь на шпрингах, легли бортами против нас и начали палить ядрами. Я с эскадры также для пробы сделал несколько выстрелов, но с обеих сторон не доставали.

В 6 часов пополудни, с передовыми судами находясь близко для обождания эскадры, лег на якоря на глубине 9 сажен, а в осьмом часу и прочие, подошед в свои места, для ночной темноты легли ж на якоря, и сделано распоряжение, дабы утром учинить нападение, между тем посланы шлюпки для промеру глубины и осматриваны способные места. Кирлангич турецкая, подходя, выстрелами своими препятствовала оным, но выстрелами ж с моего корабля отогната и остановилась перед кораблем для ночного караула.

По рассвете сего июня 1 дня корабль турецкий и фрегат оказались под самой крепостью довольно сгружены и придвинуты к берегу в бухте, которую закрывают со обеих сторон сделанные вновь батареи. Заметно, что они сделаны из корабельных пушек, которые на корабле могли быть без употребления; по промеру ж и осведомлению, оказалось, глубина при берегах оной бухты далеко отмелиста, в рассуждении которой, тож и по узкости ее к кораблю под парусами подойтить неспособно.

Для сего и приказал я ночью тянуться туда завозами и стараться зажечь их брандскугелями, если возможно. Спустя на воду все гребные суда и учредя подлежности, около полуночи притянулись на подлежащие места против неприятельских судов (и батарей, коих миновать неможно) и начали по оным палить ядрами, бомбами и брандскугелями, против же нас произвели жестокой огонь со всех батарей и также, паля ядрами, бросали небольшие бомбы и каркасы, которые не долетая рвало на воздухе; а ядра многие перелетали чрез наши суда.

С неприятельского ж корабля и прочих судов для укрывания себя при темноте пальбы не произведено, а от нас несколько брандскугелей легли и горели на берегах близ батарей, и бомбы разрывало на оных. Произведя я довольный огонь, для предосторожностей приказал судам своим на рассвете оттянуться прочь, при начале ж дня с батарей и со всех судов произведен вторично жестокий огонь, но ядра их не долетали, потому от меня ответствовано им одним ядром для пробы; усмотря ж я, что при помощи батарей и прочих выгодностей устроились они к отчаянной до крайности обороне, решительное нападение оставил, оберегая суда, мне вверенные, дабы не сделать ни малейшей остановки намерениям важнейших дел вашей светлости и поспешить скорым возвращением, довольствуясь тем, что с эскадрою, начиная от Синопа, обошел восточную сторону Анадолии и абазинские берега, господствуя сильною рукою при оных, заставил две части вышедших нынешней весною из Константинополя эскадр искать своего спасения под крепостями и вместе со оными и множеством ополченного народа трепетать от страха и отчаянности; к истреблению ж оных недоставало со мною одного или двух бомбардирских судов, брандеров, и надобились также два или три гребные судна с большими пушками.

Возвращаясь я от Анапа, следовал в виду таманских и таврических берегов и сего числа прибыл на Севастопольский рейд благополучно, не имея на судах ни малейшего повреждения, а при том и служители все здоровы, трудно больных не имеется. О чем донеся, снятый план Анапского рейда вашей светлости представить честь имею. Во все ж время бытности моей в походе все суда, мне вверенные, кроме случайных откомандировок, всегда держались соединенно и из виду моего ни одно не отделялось, господа командующие кораблей, фрегатов и прочих судов, находящиеся при мне флаг-капитан и подчиненные по команде штаб– и обер-офицеры и разных чинов служители во всех случаях должность свою исправляли ревностно с отменной прилежностью, в чем приписав им похвалу, вашей светлости рекомендовать честь имею.

Из приказа Ф. Ф. Ушакова о наказании находившихся в бегах матросов и возвращении их на свои корабли, о подготовке судов к выходу в море и переводе больных служителей из госпиталя на чистый воздух

§ 2

Рассматривая взятых от пойманных из бегов матрос 2-й статьи корабля «Св. Георгия» Симиона Орлова, фрегатов «Иоанна Воинственника» Тихона Волкова и «Покрова Богородицы» Потапа Иванова, которые побег сей учинили с намерением, чтоб определиться в армейские полки, и шатались в разных местах Таврической области, а, наконец, за неимением письменного вида, пойманы, и хотя во время побега воровства, грабительства и злодеяния никаких они не чинили, но по силе закона подвергли себя за самовольную отлучку от команды к жестокому наказанию.

Уважая ж молодые их лета и малобытие в службе, в надежде, что впредь проступок сей потщатся заслужить, к воздержанию их и в страх другим, рекомендую господину премьер-майору Говорову завтрашнего числа при собрании фрунта наказать кошками и, освободя из-под караула, отослать по-прежнему в свои команды, где приняв, как они из списков уже были исключены, внесть в оные и почитать налицо.

§ 3

Ожидаю я вскорости повеления о выходе со флотом на море, почему рекомендую господам командующим всех на рейде стоящих кораблей и фрегатов немедленно подать ко мне рапорты, во всем ли обстоит к выходу в готовности, и не предвидят ли в каких необходимо надобных вещах недостатка, дабы я мог оными приказать снабдить заблаговременно.

§ 4

Находящихся в госпитале больных служителей приказал я палатки для оных перенесть с низменного места на гору на чистый воздух, из которых две уже и перенесены. Для переносу ж достальных послать завтрашний день поутру рано с эскадры, пришедшей из моря, с кораблей по осьми, а с фрегатов по пяти человек, и велено явиться при той госпитали к комиссару Чухнину, которому стараться непременно завтрашний день все оное исправить.

Показание пленных турок о составе и состоянии турецкого флота

В пополнение прежде отправленных от меня константинопольских известие[110] – донесть честь имею.