дрожит голос. И первое желание – запустить в него чем-то тяжелым и сказать, что я никогда не буду жить под одной крышей с ним, и с его… с его семейкой! И вообще… Но очень быстро я вспоминаю слова доктора.

Света действительно удивительно хорошо чувствует себя рядом с ним! Она стала хорошо кушать, округлилась, у нее даже волосики начали расти! И в глазах появилась живость и блеск! И она так радуется каждый раз его приходу! И… и мне, как и нашему врачу хочется верить в чудо.

А вдруг? Терапия может помочь и без пересадки! Тогда все будет проще!

- Зоя, я не настаиваю. Я предлагаю. Любые условия, которые ты поставишь я выполню.

- Условия?

- Да. Я сам могу переехать оттуда, и Сандро увезу. Вы будете в доме одни. Можете даже весь штат прислуги поменять. Хотя там не так много народу. Конюх Юсиф, его жена Айна, сестра Айны Хосия помогает ей, готовит…

- Как ты сказал? Хосия?

- Да. Мы ее зовем Ася.

- Не может быть.

- Что? Что не может быть?

- Так, ничего…- я не верю в такие совпадения, но… моя Ася, когда мы созванивались в последний раз, говорила, что помогает сестре в доме одного богатого человека.

- Зоя, просто посмотри дом, он красивый, очень. И комнату для Светлячка я приготовил. Только не ругай меня сразу. Все вещи можно перевезти в другое место, куда ты скажешь! И…Если хочешь, посмотри любой дом, квартиру, все что понравится, я сниму, или куплю…

- Тамерлан, ничего не надо покупать. Я сама в состоянии купить дом, квартиру, даже целый отель…

Он опускает голову, я вижу, как он старается сдерживаться, но ноздри раздуваются.

- Там, мы поедем в твой дом. Если Свете там понравится – мы останемся. И… тебе и твоему Сандро, конечно, никуда не надо переезжать. Думаю, мы все там поместимся.

- Хорошо. – у него глухо голос. Он снова трет переносицу, потом лицо.

- Ты устал, тебе тоже нужно отдыхать.

- Вот переедете к нам, и я отдохну. Не нужно будет таскаться по пробкам через весь город.

- Да. С нами еще мама переедет.

- Я на это и рассчитывал.

Внезапно я вспоминаю о его матери, и… и об Ильясе. Мы почти не говорили о них все это время. Но теперь…

- Моя мама живет на родине. Она редко приезжает.

- А… Ильяс?

- Ильяс уехал. Я говорил тебе, что он полностью восстановил зрение, он снова может ходить. Работает где-то на севере.

- Ты совсем не общаешься с ним?

- Почему… я общаюсь. Он не общается со мной. Не важно.

- Я видела его на Кипре, перед свадьбой. Он был на коляске, слепой, с ним была рыженькая девушка.

- Да, она сказала мне, что это была ты. Я наблюдал за вами, в тот день. За вашей свадьбой. Видел как вы вышли из мэрии, и потом… потом я был в отеле, в холле…

Я чувствую, как потеют ладони. И холод ползет по позвоночнику сковывая, позвонок за позвонком.

- Я думал, что ты умерла. Я ведь и сам чуть не умер. В меня стреляли в тот день, после моей свадьбы, после того как я приезжал к твоей матери искать тебя. Я долго был в коме. Когда очнулся мне сказали, что ты умерла. Я просил у Товия дать мне лекарство, чтобы не мучиться. Большую дозу.

- Почему вы решили, что я умерла? Это… Илик соврал?

- Не соврал Ему ваша соседка сказала. Потом она куда-то уехала, нить потерялась, последнее что мы узнали, что вы уехали на родину твоей мамы, и там тебя... ты... в общем...

- И ты не стал меня искать…

- Не стал.

- А почему там, на Кипре ты…

- Ты была такой счастливой невестой. Если бы ты узнала, что я жив? Что я не женат?

Опускаю голову, качая ею из стороны в сторону. Да, помню, как узнала от мамы про Тамерлана и вздохнула с облегчением.

- Я упустил своего Светлячка, он упорхнул от меня. Навсегда.

Его слова бьют наотмашь. Навсегда.

Именно так. Все кончено уже давно. Теперь нас связывает только желание спасти нашу дочь.

Только почему во рту горько, словно я выпила чай из полыни?

- Ладно, Тамерлан. До завтра.

- До завтра.

Вижу, что он поднимает руку, то ли желая пожать мою, то ли желая провести ладонью по моему животу. Его кисть беспомощно зависает.

А я еле сдерживаю стон.

Мне хочется, чтобы он меня коснулся. Мне хочется, чтобы он меня коснулся!

Мне хочется…

Глава 41.

Не так давно в одном старом фильме я услышал фразу, которая показалась удивительно справедливой.

У человека нет страшнее врага, чем он сам.

Да. Именно так.

Я сам себе враг. Только я, никто больше. Сам совершил ошибку. Одну, но самую губительную для себя.  Самую разрушительную.

И мне кажется, что сейчас я совершаю еще одну. Сознательно приближая к себе любимую женщину, я так же сознательно удаляю себя от нее.

Я стараюсь быть предельно вежливым, предупредительным. Веду себя корректно, скромно, даже не по-дружески. Просто ровно.

Как посторонний.

Я и есть для нее посторонний. Пустое место.

Нужен только для того, чтобы спасти ее ребенка.  Я уверен, если бы не случилась эта страшная болезнь я бы вообще вряд ли узнал о том, что Зоя овдовела. А если бы и узнал – сомневаюсь, что она подпустила бы меня к дочери.

Зоя сказала тогда, что она умерла. А я снова и снова чувствую, что она жива, это меня она похоронила в тот день. Похоронила для себя. Меня для нее нет.

Нет Тамерлана, мужчины, которого она когда-то любила. Мужчины, которому отдавала себя с такой трогательной наивностью и глубиной. Всю, без остатка, до последней капельки пота, застывшей над верхней губой…

Есть просто мужчина, который нужен пока, на какое-то время.

И я это принимаю.

Хотя… к чёртовой матери! Ей не удастся от меня избавится! Я не брошу своих детей!

Даже если она увезет их на Кипр, в Грецию, в Америку, на край земли! Я найду. Найду, чтобы просто быть рядом.

Я же вижу, как тянется ко мне дочь! Как она окрепла за то время пока я рядом. И доктор постоянно говорит об этом.

- Тамерлан, я хотел вам спасибо сказать.