же балконе, играет музыка… Там включает мою любимую песню Майли Сайрус, Wrecking Ball.

Разрушительная сила, шаровой таран нашей любви.

 Это про нас. Каждое слово. Мы разрушили друг друга.

Но мы создали друг друга вновь.

Когда-то я не могла слушать эту песню без слез. Но теперь…

Теперь, когда ты обнимаешь меня мне так хорошо. И хочется плакать от счастья. И улыбаться сквозь слезы. И любить тебя так сильно, словно каждый раз – последний.

ТАМЕРЛАН.

Мой Светлячок, мой лучик, удар молнии, когда-то поразивший меня.

Девушка, которую мне почти удалось сломать.

Женщина, которую удалось покорить.

Я все-таки закатил шикарную свадьбу. В Москве. Такую, о которой написали журналы и газеты.

Моя невеста была самой красивой. Невеста – жена. Которая наотрез отказалась надевать пышное платье с фатой.

Красивый костюм цвета слоновой кости с золотом. Туфли на невысоком каблучке, чтобы было удобно. На самом деле, это была годовщина настоящей свадьбы.

Год назад, двадцать седьмого декабря мы сказали друг другу «да». Вернее, «да» мы сказали раньше. Намного раньше.

Я сказал это «да» еще пять лет назад. Но потом чуть не погубил свое счастье.

Тут некого винить кроме себя – эту истину я усвоил.

Вообще в жизни всегда можно винить только себя.

Это ты живешь. И ты выбираешь – как.

Счастливо!

Теперь я живу счастливо.

И, надеюсь, моя светлая девочка тоже счастлива со мной.

Мы обходим гостей, каждый желает счастья, мира, процветания. Большую семью.

Этого желает мой бизнес-партнер Александр Корсаков, Корсар – многодетный отец, вместе с ним мы владеем клиникой, в которой главный врач – Товий Сергеевич Майков.

Этого же желает и звезда футбола Егор Стенин – у него на свадьбе мы гуляли тогда, в Сочи. Его жена, Виталина тоже родила мальчика, и кажется, останавливаться они не намерены.

Да, у половины гостей на нашей свадьбе много детей. И я за них рад.

Я улыбаюсь в ответ – у нас четверо детей, и мне просто жаль Зою, которой пришлось полностью оставить свою работу, чтобы быть с ними, несмотря на то что у нас две няни. Ее школой занимается ее мама. А Зоя дарит свое время детям и мне.

И потом, ей делали кесарево, и я знаю, что это может быть опасно, не так много времени прошло.

Но Зоя тоже улыбается и что-то в ее улыбке заставляет меня смотреть на нее более пристально.

И шампанское она не пьет.

Мы танцуем, я прижимаю ее крепче и шепчу на ухо.

- Не говори мне, что это то, о чем я думаю.

- А о чем ты думаешь? – она улыбается, а в глазах горят огоньки.

- О сладком. С тобой всегда только о сладком.

- Хитрец.

- Это ты у меня хитрец. Есть что-то, о чем я не знаю?

- Не знаю… - и снова эта мягкая улыбка.

- Не знаешь?

- Не уверена… То есть… Уверена, но точно не знаю.

- Зоя… - мне становится страшно. Я ведь специально читал о беременность после операции, и…- Это ведь опасно?

- Тамерлан, ну мы не в средневековье живем! У нас есть прекрасные врачи в твоей клинике.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​ - Зоя, мы завтра же пойдем обследоваться, ясно?

- Ясно, мой тиран. Я все поняла.

- Светлячок, я не шучу!

- Я знаю…- вижу, как гаснет ее улыбка.

- Милая… я… я просто очень волнуюсь за тебя.

- Я не хотела, чтобы ты волновался. Я…

Она хотела, чтобы я обрадовался, а я…

- Люблю тебя! Давай уже сбежим! А? И дети уже устали, наверное. Или… сбежим без детей, а? Полетели в Сочи? Прямо сейчас?

Смотрю на нее в надежде, что она согласится. Полеты на день в Сочи стали для нас традицией.

- Давай в Сочи потом. Я хочу домой. На нашу кровать.

И мы едем домой вдвоем – дети с нашими мамами и нянями остались на празднике.

А мы… мы снова крадем время у вечности. Оставаясь вдвоем.

И снова слушаем ее любимую песню. С каждой строчкой, полной боли, прирастая друг к другу все сильнее!

Мы больше никогда не разрушим друг друга.

Мы будем жить, любить, мечтать, воспитывать детей. Стараться сделать их счастливыми! Научить их любви и взаимопониманию.

И даже через пятьдесят лет, и больше я все равно буду смотреть на нее так же как и сейчас. Так же, как с первой минуты.

Мой Светлячок.

Мой лучик.

Мое счастье.

Моя жизнь. Моя Зоя.

Конец