– А… Нет, талий, отравления и все в том же духе – это скорее твой профиль, – он говорил медленно, тщательно пережевывая резиновую сосиску. – Я надеюсь, ты не по мою душу?

– Думаешь, я стал бы с тобой беседовать?

– Логично, – опять хмыкнул коллега, и по его интонациям трудно было определить, рад он этому или нет. – Хотя ты всегда отличался экстравагантностью.

Ракитская вышла из гастронома и, открыв багажник, загрузила в него пакеты. Среди разнообразных свертков и коробок наметанный глаз Миля выделил упаковку «Кити-кэта». «Значит, тоже любительница кошек, единомышленница», – отметил он про себя и, едва кивнув соседу, не прощаясь, направился к своей машине. Адвокатесса сама подсказала ему способ собственного убийства.

А его коллега моментально просчитал Ракитскую: внешность, походка, одежда, марка машины. Ему это было совершенно ни к чему, но благодаря профессиональной привычке, выработанной годами, информация отложилась в каком-то дальнем уголке мозга.

Турецкий допросил жену Уткина, его соседей, ближайших сослуживцев, – разнообразных бытовых сведений масса, но они, как водится, ничего ни прибавляли, ни отнимали. Последние «дела», которыми занимался Уткин (преимущественно кассационные и надзорные), тоже говорили обо всем и ни о чем. По логике вещей единственной подозреваемой была его тридцатилетняя жена, но это же курам на смех. Кандидат искусствоведения замочила главного судью страны? Он что, непочтительно отозвался об импрессионистах?

Турецкий всегда был уверен, что женская аккуратность до добра не доводит. Не понимая, что, собственно, произошло, мадам Уткина перемыла в доме всю посуду, лишив тем самым следствия хоть какой-то возможности сделать крохотный шажок вперед.

Настораживало и загадочное убийство дочери Уткина. Екатерина Ивановна Масленникова погибла в тот же день, что и отец, но несколькими часами раньше. Весьма маловероятно, что две смерти близких людей никак не связаны друг с другом.

Побывав в ее ресторане и поговорив с ее менеджером, Юрием, Турецкий выяснил, что у Кати были денежные проблемы с домодедовской группировкой, после разрешения которых (не без помощи РУОПа) она и исчезла. Знал ли об этом ее отец? Его вдова утверждала, что нет, по крайней мере, она была не в курсе этого. Соснин утверждал, что он звонил Уткину, когда обеспокоился долгим отсутствием Кати на работе.

Турецкий не поленился съездить домой к Масленниковой и побеседовать с соседями. И первая же соседка, сухонькая старушонка, узнала на предъявленной фотографии Уткина, справлявшегося, по ее словам, о Кате спустя несколько дней после ее исчезновения. Значит, действительно Уткин знал, что Катя исчезла, и пытался найти ее. А может быть, ему просто что-то надо было взять в ее квартире? Но насколько Турецкий смог уловить из сумбурных объяснений Наташи Уткиной, ее покойный муж последний год был не в лучших отношениях с дочерью и общался с ней крайне редко. То же самое предположил и Соснин.

Руоповский капитан Лихачев, проводивший операцию по освобождению Катиного любовника Назарова, считал относительно вероятной гипотезу, что ее гибель – месть Кроткова. (Кстати, сам Назаров находился в невменяемом состоянии после общения с рэкетирами.)

И тут Турецкому стукнула шальная мысль сравнить по делу Масленниковой баллистику со всеми остальными результатами экспертиз по «делам», которыми занимались он сам, Грязнов и Лихачев за последний месяц. Как выяснилось, так далеко копать необходимости не было. Пуля, убившая Катю, вылетела из того же пистолета, что и несколько других, оказавшихся в теле эксперта-криминалиста старшего лейтенанта Сагайдака! Выходит, дочь Уткина убил некто, пытавшийся отмазать взяточничество полковника Сафронова! Или, может, даже сам Сафронов? Или некто, использовавший Сафронова последнее время.

– Скажи мне, как пантера пантере, ты не находишь, что почерк убийства Уткина нам с тобой лично до боли знаком? – как бы между делом поинтересовался Турецкий у своего приятеля.

– Ширинбаева Валерия Ильинична, – кивнул Грязнов. – Я боюсь это в слух произносить, но если он таки втер нам очки и прихлопнул собственную тещу, то…

– Пристукнуть председателя Верховного суда – это уже было раз плюнуть, – насмешливо закончил за него Турецкий.

– Наоборот! Что же Лозинский, идиот – два раза убивать одинаково?! Способ убийства Уткина – это практически его алиби.

Турецкому было невесело, но все-таки он рассмеялся. И чихнул.

Школьников слушал ахинею, которой расслабляли себя бывалые сыщики, с нарастающим удивлением:

– Да кто – он, кто этот таинственный тещеубийца?

– Тот, к кому приезжал твой любимый Крэйг. И тот, кто мистически исчез два дня назад.

Школьников удивился еще больше:

– Да это же новость недели! Сан Борисыч, вы вообще газеты читаете? Телевизор хоть смотрите? Или хотя бы слушаете?

Через несколько минут Изида Сигизмундовна принесла по его настоянию подшивку «Известий». Школьников полистал несколько верхних газет, живо нашел искомое место и зачитал нараспев:

– «Беспрецедентный, уникальный случай в истории космической эры! Опытнейший космонавт, побывавший, однако же, на орбите более десяти лет назад и занимавшийся последнее время самыми разнообразными, весьма далекими от космонавтики вещами, преимущественно бизнесом, в котором он также достиг больших высот, молниеносно был включен в список претендентов на полет в корабле „Союз-Т-32“ и буквально через день снова отправился осваивать неизведанное в компании двух американских астронавтов!»

Александр Борисович и Вячеслав Иванович изумленно смотрели друг на друга. Наконец Саша разлепил губы:

– Так не бывает.

Кротков, вырвавшись из напряженных рэкетирских будней, укрепив, как никогда, дисциплину среди своих подчиненных, позволил себе отвлечься от дел и по привычке свернул в мыслях на женский пол. Масленникова, с которой следовало все уладить, бесследно исчезла. На текущий момент оставались неурегулированными еще отношения с адвокатессой Ракитской, прерванные все теми же служебными заботами. Не откладывая дела в долгий ящик, он набрал ее номер, силясь вспомнить, о чем они говорили в последний раз. Ответил ему незнакомый мужской голос:

– Алла умерла. Похороны послезавтра в двенадцать.

– Ч-черт, – выдавил Кротков. В последнее время он находился на взводе и был готов к неприятностям, в том числе и даже в первую очередь – со смертельным исходом, но с этой стороны он их не ждал. Преодолев эмоции и чувствуя, что на том конце собеседник не склонен к продолжительным дебатам, Кротков торопливо спросил: – Как умерла, от чего?

– Предполагают убийство. Извините.

«Надо ехать к Сенатору немедленно», – решил он. Изначально визит намечался на завтра, и Кротков намеревался сообщить боссу хорошие новости: попытки упредить действия врага результата не дали из-за отсутствия таковых действий. Кроме загадочного поджога на складе прямо при Боцмане Палыче больше никаких инцидентов. Что там произошло, выяснить не удалось, но данных, указывающих на происки конкурентов, тоже нет.