– Господин Пластов, вы сами понимаете, я всерьез озабочен полнейшим выяснением обстоятельства дела. Как юрист, вы должны понять, мне крайне важно, чтобы на показания Желдина никто не влиял. Поэтому вынужден отказать в этом свидании, согласитесь, может быть, даже в интересах фирмы.

Может быть, этот опытный чиновник и не замешан в заговоре прямо, но это и не суть важно. Вполне достаточно, что сам Пластов сейчас понял: кто-то дал Кухмистрову понять, в каком направлении следует вести дело. Иначе бы следователь с таким опытом обязательно попытался выяснить истинную роль Желдина. Встретив невозмутимый взгляд Кухмистрова, Пластов улыбнулся:

– Сомневаюсь, чтобы отказ адвокату в свидании с работником фирмы был в интересах этой фирмы. Но что поделать. Мне было важно понять отношение Желдина к случившемуся, к сожалению, своим отказом вы помешали мне это сделать.

– Надеюсь, господин Пластов, мотивы вы понимаете.

– Да, безусловно, мотивы, но не отказ.

Кухмистров развел руками:

– Увы, господин Пластов, я ничего не могу добавить к сказанному.

Выйдя от Кухмистрова, Пластов плотно прикрыл за собой дверь. Оглянулся – коридор пуст. Не спеша прошел к уголовной части, три раза стукнул в дверь Денисова, услышав спокойное «Прошу», вошел, закрыл дверь.

– Добрый день, Алексей Фомич. Чем порадуете?

Алексей Фомич смотрел настороженно; подошел к двери, повернул ключ.

– Порадую, только знаете, давайте говорить тихо.

– Извольте.

Пройдя вслед за Денисовым и усевшись, Пластов поинтересовался:

– Узнали что-то?

– Вы не представляете даже, как только я не улещивал этого Гуньку. Ему было велено доносить, кто будет пронюхивать на этом самом пустыре. Есть одна фирма, завод машиностроительный, «Шуккерт и Ко». Дело в том, что эта фирма является владельцем этого участка земли. Во владение вступила всего месяц. Частные владельцы, как известно, имеют право нанимать для охраны кого угодно.

– Нанимать, но не резать заживо прохожих.

– Плохо. – Денисов с досадой почесал за ухом. – Очень плохо. Получается, я занимаюсь делом Кухмистрова.

– Вы проводили мелкое расследование, никто из вашего начальства не будет им интересоваться. Надеюсь, сами протокол допроса Гуньки вы не покажете Кухмистрову? А вот если вы дадите копию протокола мне…

– Арсений Дмитриевич. Это же государственный документ. У меня семья. Христом Богом прошу.

Пластов вытащил из внутреннего кармана конверт.

– Здесь триста рублей. Берите. Смею уверить, вы честно заработали эти деньги.

Триста рублей серьезно подрывали его наличность, но выявленные Денисовым факты явно того стоили. Чиновник смотрел на конверт, покусывая губу.

– Что ж, ваша взяла. – Вырвав несколько листков, делопроизводитель протянул их Пластову. – Вот.

Субботин после звонка открыл дверь не сразу, когда створка распахнулась, Пластову показалось: инженер чем-то обеспокоен.

– Может быть, я некстати, Василий Васильевич? Простите, у вас гости?

– Нет, ради бога. Просто я был кое-чем занят. Проходите, всегда рад вас видеть. Я один, проходите в кабинет.

Усевшись в кресло, Пластов постарался забыть напряженность Субботина.

– Василий Васильевич, хотелось бы еще раз вместе с вами взглянуть на остатки найденного генератора.

– Ради бога… Что – вы пришли только из-за этого?

– В общем, да. Если позволите, после того как мы его осмотрим, я вам кое-что объясню?

Медлит. Что с ним? Не важно, главное сейчас разобраться с тем, ради чего он пришел. Субботин кивнул:

– Что ж. Прошу.

Они спустились вниз, прошли к сараю. Субботин открыл дверь, кивнул:

– Вас интересует это?

Пластов присел над закопченным агрегатом, осторожно приподнял кожух. Ничего нового, те же обугленные детали, но теперь он смотрел на них по-другому.

– Василий Васильевич, хотел бы поделиться с вами сомнениями. Насколько я понял, вы убеждены: генератор Вологдина с завода похищен?

– Конечно. Не только убежден, это так и есть, это факт. Ваши сомнения связаны именно с этим? В чем же вы сомневаетесь?

– Не буду отрицать, что генератор Вологдина исчез. Вот только когда это случилось? До пожара? Или – после?

– Думаю, до пожара.

– Когда именно?

– Как только с завода ушел последний человек. Сторож Желдин не в счет. Не буду говорить о степени его виновности, но ему веры нет.

– Напрасно.

– Не понимаю. – Субботин встретился с ним взглядом. – Ведь Желдин взят под стражу?

– Ну и что? Василий Васильевич, мне кажется, новый сторож человек хоть и неопытный, но честный. Не потому, что я в него верю, – за это логика. Впрочем, дело не в этом. Оставим Желдина.

– В чем же?

– Генератор не могли похитить до пожара. Никак.

– Почему вы так убеждены? Причина?

– Причина простая – до пожара ничего нельзя было рассчитать. Для человека, который, допустим, выкрал бы настоящий и поставил на стенд поддельный генератор, – для него ведь не могло быть никакой гарантии, что подделка обязательно сгорит? Значит, он не мог быть уверен, что она скроет следы? Или – такая гарантия была?

– Я об этом не подумал. Действительно, такой гарантии не было.

– Я тоже думаю, что не было. Откуда он мог знать, что завод сгорит дотла? Но тогда подделка сразу была бы раскрыта? Или не так?

Инженер снова присел, разглядывая остатки электромашины.

– Вы правы… Черт… Что же, выходит, он похитил его…

– Если кто-то и похитил генератор, то сделал он это скорее после пожара.

– Но тут противоречие. – Раздумывая о чем-то, Субботин покачал головой. – Явное противоречие.

– Действительно, противоречие: откуда в таком случае этот человек мог знать, что генератор уцелеет?

Субботин повернулся:

– Именно, откуда?

– Сомнение серьезное, но, как я понял, то, что мы видим, собрано из уже сгоревших остатков. Или не так?

– Пожалуй, вы правы… Да и верно, сгоревшими остатками сбить с толку легче. Сплошная путаница, что же получается. Поджигая завод, он тем не менее рассчитывал, что машина уцелеет?

– Не знаю, – заметил Пластов.

– Да и потом, когда он унес генератор? Там же была полиция?

– По-моему, было лишь двое городовых, которые больше следили за порядком.

– Тогда. Что же вы полагаете?

– Ничего.