Пластов встретился взглядом с Субботиным, тот подтвердил:

– Арсений Дмитриевич, завод Глебова действительно был единственным русским электромеханическим предприятием в Петербурге. Все остальные принадлежат иностранцам, в основном англичанам и немцам. Я не знал, что для вас это новость. Есть, правда, один завод со смешанным капиталом, «Дюфлон и Константинович», так называемый «Дека», но практически он французский. Русским там можно считать один цех.

– Единственный русский завод. Это же здорово. То есть, конечно, это ужасно, но это именно то самое, чего мне не хватало.

– Для чего? – спросил Берг.

– Чтобы спасти страховку.

Шепотом предупредив секретаршу, что он по весьма особому поводу, Пластов вошел в кабинет редактора газеты «Биржевые ведомости». Кивком поздоровался, молча положил на стол визитную карточку, пока редактор ее рассматривал, осторожно сел, как бы подчеркивая важность и срочность заставившего его прийти дела. Встретившись с хозяином кабинета взглядом, начал негромко:

– Господин редактор, я адвокат и защищаю интересы фирмы Глебова. Дело, которое меня к вам привело, важно чрезвычайно. – Поднял руку, предупреждая ответ. – Прошу выслушать до конца, господин редактор, ибо то, о чем я расскажу, затрагивает многие интересы. Многие!.. Итак, первое: так как завод Глебова сгорел, мне важно, чтобы фирме Глебова заплатили страховку. Только это, повторяю, лишь это! Ничто остальное меня не интересует. Ничто – и это должно стать основой нашего разговора.

– Но подождите…

– Господин редактор, минутку терпения! Минутку, умоляю вас! – Быстро набросал на визитке цифры 808901, придвинул к собеседнику. – Знаком ли вам номер этого банковского счета? Стоп! Не будем пока ничего говорить, меня не касается, чей это счет, кому переводили с него деньги, не важно! Не важно также и то, что завод Глебова был единственным русским электромеханическим предприятием в Петербурге – бог с ним! Не важно и то, что кто-то подумает, что к пожару может быть причастна некая германская фирма «Шуккерт», купившая участок земли у завода как раз за неделю до пожара, – ну ее! Даже то не важно, что гибель завода, изготовлявшего приборы для русского военно-морского флота, была в интересах германской армии. Даже это вас не касается! Господин редактор, главное, чтобы не были затронуты интересы уважаемого мною и вами высокопоставленного лица! Святого человека! Понимаете, о ком я говорю?

– Не понимаю.

– Попробую выразиться точней: уважаемого вами лица, вот что главное! Ведь не в последнюю очередь от этого лица зависит существование вашей газеты. Надеюсь, теперь я выразился определенней? Вы понимаете, о ком я говорю?

Редактор с трудом сдерживал себя. Он понимал, о ком идет речь.

Следующим, кого посетил Пластов, был сам Защипин; разговор с главным юрисконсультом он построил совсем по-другому. Сделал вид, что хочет беседы на полном доверии, поэтому, справившись о здоровье и обменявшись принятыми в таких случаях фразами, непринужденно и мягко сказал:

– Завод-то действительно подожгли, а?

– Я и хочу вам это доказать.

– И знаете, кто? Германская разведка.

– Ну уж, Арсений Дмитриевич… Во-первых, это голословно.

– Ничуть. Да, это немцы – вы представляете? Они и сторожа убили, Ермилова. Вы ведь слышали эту фамилию?

– Фамилию слышал, но. – Защипин покачал головой.

– Никаких но, Орест Юрьевич. Кстати, вы ведь знаете пустырь рядом с заводом?

– Пустырь? Допустим. И что?

– Как на духу: как вы думаете, кому принадлежит этот пустырь?

– Насколько мне известно, городским властям.

– Ничуть не бывало. Германской фирме «Шуккерт».

Некоторое время Защипин испытывал Пластова взглядом. Хмыкнул:

– Думаю, и это голословно. Но хотя бы и так, что из этого?

– Ну, это легко проверить – затребуйте купчую, вот и все. Из этого само по себе ничего, но в сочетании с другими фактами. Представляете, что поднимется, если газеты раструбят, что страховое общество «Россия» является филиалом германской разведки? Как вы знаете, весной не устояло военное министерство, а оно будет покрепче, чем страховое общество?

– Запугать хотите? Не запугаете, я не из таких.

– Запугивать вас я не буду – изложу факты. Работы на заводе Глебова имели стратегическое значение для русского военно-морского флота – раз. Фирма «Шуккерт» приобрела пустырь перед самым пожаром – два. Существует также банковский счет номер восемьсот восемь девятьсот один – это три…

– Что еще за счет?

– Некий счет, с которого переводят деньги тем, кто по странному стечению обстоятельств действует против Глебова. Номер зафиксирован, факт существования счета легко проверить. – Улыбнулся. – Вы, Орест Юрьевич, вне подозрений, уверен: вам с этого счета деньги не переводили.

– Насчет цифр, которые вы назвали, я их слышу в первый раз.

– Действительно, денег вам не переводили, но послали спровоцировавшее вас предупреждение, тем самым втянув в соучастие. Кто его мог послать, можно установить, если покопаться. Безусловно, это тоже будет интересно газетам. Подытожим: Глебова провели, и провели по всем правилам. Ай-ай-ай, и меня провели вместе с Глебовым. Ермилова убили, предварительно сменив и прельстив задатком, а также научив, под каким предлогом следует уйти с завода. Что касается нефти, здесь точный расчет: не так сложно было приурочить поджог к закупке годового запаса. Зато теперь выяснить, что из этих двух событий было причиной, а что следствием, практически невозможно. Смею верить: страховое общество в заговор могло не входить. Скорей, как я уже говорил, вас, Орест Юрьевич, кто-то заботливо предупредил. Ваше поведение после пожара выглядит поэтому вполне естественным. Но подумайте, в какой мыльный пузырь превратится страховое общество «Россия», если я обнародую все эти факты через уважаемую газету? – Так как Защипин молчал, добавил: – Как вы хорошо знаете, такая газета в Петербурге есть.

Оставив Защипина обдумывать услышанное, встал, подошел к двери. Перед тем как выйти, повернулся:

– Простите, я сказал вам все это, зная вашу мудрую осмотрительность. Сообщенные мной факты вы можете проверить сами, но если хотите, сегодня же вечером я представлю копии документов. В их числе есть весьма любопытные. Например, протокол допроса некоего уголовника-рецидивиста Ганибалова, к услугам которого прибегла фирма «Шуккерт», а также копия письма банка Мюллера Трояновскому, на имя которого в банке был открыт счет сразу после пожара. Представить?

Защипин некоторое время молчал, глядя в стол, наконец сказал хмуро:

– Ну что ж, представьте.

Простившись, Пластов ушел. Вечером документы были представлены. На следующее утро петербургское отделение страхового общества «Россия» официально уведомила фирму «Н. Н. Глебов и K°», что сегодняшним числом перевела на ее банковский счет причитающееся ей страховое вознаграждение – полтора миллиона рублей.