— Рано еще, рядовой. Четыре минуты…

Тем времен шум, то приближался то удалялся и Свен нервно всматривался в темноту, сжимая рукоять ракетницы…Едва дождавшись, очередного интервала, он выпустил осветительную ракету, повисшую на парашюте и залившую все вокруг мертвенно-белым светом, словно в фильме ужасов…

Белый свет выхватил черные хаты Жабокрички, застывшие за хатами танки и бронемашины и цепь черных квадратных контуров автомобилей, быстро приближающихся к его замаскированному бронебойному гнезду.

Осветительная ракета угасла и тут по глазам Свена, ударил яркий свет прожектора. Он открыл было рот, что бы закричать, но пуля пятидесятого калибра угодила ему в лицо, начисто оторвав голову….

* * *

— Разбиться на боевые тройки! Обходим Жабокричку с севера и юга….Скорость не снижать, огонь не прекращать! ВопилФилиппов в микрофон рации, пытаясь вцепившись в скобу на стойке не вылететь из своего кресла, под ноги лупящему в темноту из «добика» пулеметчика Тесленко, орущего что то матерное и обильно заваливающий трясущийся на ухабах «волк», раскаленными стреляными гильзами. Соседний «волк» с унтером Горловым влетел в черную воронку и с хрустом сминаемой стали, покатился по полю.

— Тройка, снять людей с машины Горлова, если живы…Приказал Филиппов до боли в глазах всматриваясь в обстреливаемую со всех сторон Жабокричку. Которую дюжина небронированных вездеходов уже охватила с флангов не прекращая плеваться огнем…

«Ошкош», Калиниченко, вдруг исчез в огненном снопе взрыва и Филиппов заорал

— Тормози! Останавливаемся…Снимаем экипаж…

У «ошкоша» Калины, был начисто оторван передок вместе с осью и двигателем, но кроме шофера, которому переломало, ноги — никто серьезно не пострадал. Не считая контузий и ушибов…

— Прыгайте к нам!

— Раненый! Ноги переломаны…Куда его деть…

— Девятка! Девятка! Ты санитарной машиной будешь…Уходи в балку севернее и возвращайся с увечными…

Противный свист 81 миллиметровой мины четко дал понять, что фрицы проснулись окончательно и с лихой кавалерийской атакой, пора сворачиваться…

— Вторая, шестая и десятая атакуют с юга… Остальные с севера…шоссе обстрелять, далеко не лезть…

— Рули на юг, Сторожук! Хлопнул по плечу, дымящего адской самокруткой с вонючим самосадом шофера.

— Сделаем, господин майор.

Прыгая, словно горный козел по кочкам и рытвинам «волк», Филиппова, помчался вслед за ушедшей вперед маневренной группой пластунов.

* * *

Ночной рейд русских легких сил, был ошеломительный по своей дерзости и ярости… Немецкие аванпосты почувствовали себя кроликами, попавшими в световое пятно фар автомобиля и парализованные этим…

Разбившись на несколько троек, автомобили в включенными прожекторами стреляя из пулеметов и гранатометов влетели в расположение кампфгруппы 8 панцер-регимента подполковника Зиберга едва успевшего замаскировать свою технику и дать отдохнуть людям.

Лейтенант Лотар Бирхофф проснулся от истошного вопля «русские» и заполошной стрельбы вокруг его танка, единственного уцелевшего на сегодняшнюю ночь танка его взвода. Лотар завернувшись в найденное в хате шерстяное нарядное одеяло спал без задних ног под танком в окружении экипажа и первым же вылез из под брони, протирая глаза и чертыхаясь.

Все вокруг было освещено несколькими осветительными ракетами, летели трассеры, причем во все стороны.

Из-за угла, хаты со сбитой набекрень, миной, крышей выскочил русский вездеход в лохматом камуфляже и сразу окатил танк Бирхоффа свинцом из крупнокалиберного пулемета. Лейтенант кинулся рыбкой в узкую придорожную канаву наполненную какой то вонючей жижей… На счастье Бирхоффа, русский пулеметчик не стал тратить патроны на танк, а развернув пулемет на турели окатил свинцом выскакивающих из палисадника заспанных гренадеров. Взревел двигатель, и русский вездеход исчез за углом оставив пятерых разорванных пулями пехотинцев…На полусогнутых Бирхофф, рванулся к своему танку, увидев, что забившиеся под танк — подчиненные были живы и здоровы…

— Заводите… Цанн к пулемету на турели! Выбираемся отсюда….

Надо отдать должное, оберстлейтенанту Зибергу, он не растерялся и бросил на встречу русским, первое, что попалось под руку — гренадерскую роту гауптмана Тиссена, на четырех бронетранспортерах «хеншель»… Похожих на гробы но вооруженные двадцатью миллиметровыми автоматами в маленьких уродливых башенках.

* * *

Севернее, за горизонтом, грохотало сражение, несмотря на ночное время и зарево стояло стеной, видное на десятки верст.

— Горячо там. Башнер Виктор Суханов опасливо посмотрел на зарево и поправил криво сидящие наушники.

— Да уж…натуральное пекло…Даже ночью не останавливаются. Свесивший ноги в люк, командир танкового взвода, прапорщик и командир танкового взвода Савелий Фокин, внимательно смотрел на тающие во тьме габаритные огни идущего впереди танка.

Свистя турбинами на средних оборотах, маршевая колонна танковой роты второго эскадрона 2 отдельной гвардейской танковой бригады «Воющие черти», ползла в душной темноте малороссийской ночи, перебрасывая свои «ящеры» на запад. Вся бригада, хоронилась днем в прохладных дубравах а ночью, совершала короткие, не больше чем на шесть-семь десятков верст- марши. До очередной дубравы, где тщательно пряталась и маскировалась.

Переправившись за две ночи, через Южный Буг, по согнанным и сцепленным тросами ржавых барж, для устойчивости нагруженных гравием, «воющие черти», причем исключительно боевые подразделения, совершали скрытые ночные марши. По заброшенным степным большакам…. Подразделения обеспечения и тыла, перебрасывались открыто, днем, ставя в тупик аналитиков полевой и воздушной разведки противника. Грузовики, автоцистерны, подвижные мастерские — есть, танков, мотопехоты и артиллерии, не видно.

Танковые эскадроны, батальоны гренадеров, дивизионы РСЗО и ствольной самоходной артиллерии, отсиживались по дубравам в режиме радиомолчания, общаясь исключительно с помощью вестовых на мотоциклах.

Подобное взаимодействие примитивно, но действенно, ибо отправить в глубокий русский тыл разведывательную команду с целью захватить «языка» — фактически не возможно. Особенно без поддержки местных жителей.

Ночные марши, проходили крайне скрытно, единственным источником света и ориентирами на однообразной степной местности были церкви и колокольни сонных украинских деревушек на которые взбирался корректировщик с фонариком. На которого тусклый свет которого ориентировались штабные офицеры, то и дело проносящиеся вдоль колонн на мотоциклах с колясками, до ближайшего перекрестка. Где, стояли регулировщики в белых шлемах и кожаных куртках, которые с помощью фонариков и хриплого мата, направляли танки далее по одному им, известному маршруту.

Если бы глухими ночами, по степным шляхам крался один 65 механизированный корпус генерала Громова то это было бы еще ничего, но рядом с ним, почти тем же маршрутом перемещался 61 механизированный корпус и еще невесть откуда взявшийся 53 мехкорпус генерала Чоглокова. Такая невиданная ранее концентрация почти полутора тысяч танков на достаточно небольшом участке и их ночные перемещения, позади кипящего боями фронта, рано или поздно должна была стать известной разведке противника и тогда у генерала Фриснера и немецкого «Большого Генштаба» возникла бы интересная дилемма- приостановить наступление на южном фасе Уманского выступа, в надежде встретить сокрушительный контрудар русских на достаточно подготовленных позициях и отбив его, развивать наступление далее на Гайворон на левобережье Южного Буга… Вторым вариантом, могло быть немедленное прекращение операции «Фестунг»,