У Джека пересохло во рту. Он почувствовал себя глупо из-за того, что раньше не установил взаимосвязь.

– Джек?

Он моргнул.

– Да, извини. Вот как появилась эта картина. Те люди пришли запугать мою бабушку.

– Моя бабушка рассказывала мне эту историю, когда я была маленькой. Мне очень жаль, что это случилось с тобой и Джини.

– Все в порядке. Она справлялась с этим единственным известным ей способом. – Джек снова вспомнил про идола.

«Доверься своему чутью, – сказал он себе. – Ей необходимо знать».

– Последний вопрос, обещаю. Ответь так, как хочешь, хорошо? Я не буду мучить тебя больше, чем необходимо. – Стефани снова подняла телефон, демонстрируя снимок жуткого «Полуночного крещения». – Что можешь рассказать об этой?

Джек нахмурился и закрыл глаза.

– А, об этой. Мне есть что тебе рассказать.

– Я вся внимание.

– Нет, – сказал он, встретившись с ней взглядом. – Эту историю ты, наверное, не захочешь услышать. Но думаю, тебе необходимо.

6

Райли сидел на плюшевом диване, наполовину прислушиваясь к разговору Стефани и Джека и наполовину сосредоточившись на экране своего телефона. Мыслями он был где-то далеко, гадая, насколько у Рэйчел все плохо с родителями и будет ли у него шанс поговорить с ней завтра утром в церкви. А еще в порядке ли Бен и Тоби.

Он сделал вдох, пытаясь прогнать эти мысли прочь, но они продолжали возвращаться на передний план. Двадцать четыре часа назад его друзья устанавливали палатки, болтали о том, что происходило в школе, о том, какое лицо было у Джимми Корда, когда Райли врезал ему обеденным подносом, о домашней работе по английскому.

Всего день назад жизнь была относительно нормальной или такой нормальной, какую мог ожидать типичный стауфордский подросток. Сколько дней они тосковали по тому, чтобы в их маленьком жалком городишке произошло что-то интересное?

Наше желание исполнилось, Бен. А теперь я жалею, что это случилось с тобой.

Райли подумал о фигурах в лесу, об их светящихся глазах. Боже, те глаза были невероятно яркими, неестественными.

– …помнишь голубые глаза?

У Райли перехватило дыхание. Он посмотрел на двух взрослых, разговаривающих в соседней комнате. Джек говорил с дрожью в голосе, слова звучали в студийных динамиках громко и отчетливо.

Стефани покачала головой.

– Давно об этом не думала.

– Да, – продолжил Джек, – а я думал об этом каждую ночь, сколько себя помню. Возможно, это был кошмар, но очень реалистичный. Все было каким-то размытым, как во сне. Ты не можешь вспомнить, как попал туда или что было после, только тот момент в гроте.

Стефани подняла руку.

– Может, нам нужно здесь остановиться?

– Нет, дай мне выговориться. Я хочу, чтобы ты услышала. Хорошо?

– Хорошо. – Стефани посмотрела сквозь окно на Райли. Он встретился с ней глазами, и впервые увидел в ней что-то, чего никогда раньше не замечал. Страх. Его крутая тетя Стеф и глазом не вела, когда сталкивалась с критикой и презрением всего города, но это? Лицо у нее было бледным, глаза блестящими от слез, голос дрожал. Райли захотелось успокоить ее, но она отвернулась, прежде чем он смог привлечь ее внимание.

– Не знаю, как у тебя, но у меня одно из самых ранних воспоминаний – это грот под церковью. Темное место, где из-под земли светят звезды. Именно туда он забрал нас шестерых, чтобы крестить.

– Я не…

– Наш отец забрал нас туда, а наши матери смотрели. Они собрались на берегу, под звездами, только думаю, что это были вовсе не звезды. Это были…

– Глаза, – прошептала Стефани. – Боже мой, это были глаза.

– Да, – сказал Джек, – миллионы глаз наблюдали, как Джейкоб метит нас.

– Старая ложь вверху, – сказала она, – новая любовь внизу. Не так ли он говорил?

Джек кивнул.

– Эти воспоминания преследовали меня всю жизнь, Стеф. «Полуночное крещение» является результатом тех кошмаров. И это даже забавно, поскольку большинство людей думают, что я все выдумал. Вот только я извлекал ужасные образы из памяти, а не из снов. Я даже убедил себя, что все это выдумка, не более чем повторяющийся ночной кошмар. Черт, я потратил целое состояние на психотерапию только для того, чтобы прийти к этому заключению, но… вчера вечером все изменилось.

– Что ты имеешь в виду?

– Имею в виду, что я нашел это.

Он наклонился и что-то достал, но из-за микшерного пульта Райли не видел, что именно. Он заметил лишь замешательство на лице у Стефани.

– Не понимаю, – сказала она. – Твоя бабушка вела дневник?

– Не совсем. Посмотри внимательнее.

– Она собирала материал по церкви? Погоди, я уже видела раньше эти символы.

Джек кивнул.

– Я тоже. Все мы видели. Они были начертаны над кафедрой в церкви. Такие же выгравированы на надгробии Бабули Джини.

– Что они означают?

– Не знаю точно. Но это еще не все. Помнишь того идола?

– Как я могу его забыть?

– Моя бабушка заплатила кое-кому, чтобы тот добыл его для нее. Я нашел его вместе с этой записной книжкой, запертыми в старом бюро. Ключ бабушка оставила Чаку. Он отдал его мне при утверждении завещания.

Стефани тихо присвистнула и откинулась на спинку стула.

– Как по-твоему, что это значит?

– Не знаю, – вздохнул Джек. – У меня дурное предчувствие, понимаешь? Будто я вошел в один из своих кошмаров. У меня такое чувство с самого моего вчерашнего приезда. Я продолжаю вспоминать то, что случилось. То, что раньше считал сном. Продолжаю думать о том, что тот больной ублюдок делал с нами, о том, что наши матери позволяли ему делать с нами. И об ужасных голубых глазах нашего отца…

Сердце у Райли екнуло, и он выдохнул из легких воздух. Он был так поглощен их разговором, что забыл дышать. И его наполнял нарастающий страх, что история дяди может быть связана с его пропавшими в лесу друзьями. Может, человек со светящимися глазами был их отцом? Его дедушкой? Чудовище, сгоревшее в церкви, в Девилз-Крике.

«Боже, это же так глупо. Идиот, никто не возвращается из мертвых. Разве что Иисус, хотя, возможно, даже это подлежит сомнению».

В голове у него раздался голос отца: «Ты забываешь о Лазаре, сынок. Он тоже вернулся».

Райли ждал у двери. Поверят ли они ему? Не сочтут ли за проблемного ребенка, ищущего внимания? Нет, Стефани не сочтет. А Джек? Может, нет, а может, да. Хотя Райли подозревал, что Джек поверит ему раньше всех. После того как он рассказал такую историю, разве может