Тем не менее к 1600 году в финансовой сфере Индий доминирующее влияние принадлежало уроженцам Бургоса, которые сумели потеснить даже генуэзцев. Например, в семействе де Исла сразу несколько поколений были активно вовлечены в заокеанскую торговлю, и то же самое можно сказать о многочисленных Малуэнда, Колиндресах и Нуньесах. Баски старались не отставать, но уступали в размахе операций. Накоплению богатства в те дни способствовало введение новой монеты, «осьмушки», ocho reales, серебряной монеты малого достоинства, которую чеканили в Кастилии из американского серебра. Эта монета господствовала на средиземноморском рынке во второй половине шестнадцатого столетия.

Рассказ о товарообороте Испании с Америкой в шестнадцатом веке следует завершить кратким обзором ситуации в торговле чернокожими африканцами. С 1440-х годов рабов привозили с запада Африки в Португалию купцы, жадные до золота‹‹535››. Первые договоренности по этому поводу предложил в 1510 году король Фердинанд-католик, а в 1518 году их слегка подправил его внук Карл V‹‹536››. После чего испанская корона заключила ряд контрактов с купцами, причем эти контракты различались условиями и даже стилистикой.

Вначале африканских рабов принимали на борт со «сборных пунктов» на островах Зеленого Мыса, но позднее их, скорее всего, стали набирать в Гвинее или на Сан-Томе. Там располагались этакие перевалочные лагеря, куда рабов приводили из Камеруна и Конго. Позже центром работорговли сделалась Ангола, в семнадцатом столетии она служила основным источником рабов для испанского и португальского рынков. Плоскодонные суда с малой осадкой шныряли по африканским рекам в поисках человеческой добычи. Рабы, конечно, оказывались в худшем состоянии, если их привозили издалека; это, в частности, касалось тех, которых посылали в Перу и которым предстояло миновать Панамский перешеек и спуститься вдоль тихоокеанского побережья. Те, кого отправляли в Веракрус на карибском побережье Новой Испании и далее в столицу, тоже обычно подвергались жестокому обращению. А тех, кого продавали в Картахене, Санто-Доминго или на Кубе, ожидала более короткая перевозка по морю, поэтому они, как правило, страдали меньше.

В 1570-х годах испанские порты и купцы испытывали серьезное давление со стороны португальцев, которые в течение ста лет хозяйничали в работорговле. Педру де Лорона, Бениту Баэш и Гомеш де Акошта обратились за лицензией на 1650 рабов. После объединения двух корон в 1580 году это португальское давление стало еще сильнее. Король Филипп согласился с тем, что от 300 до 750 рабов следует доставлять ежегодно из португальских портов в порты испанской империи. Наиболее могущественным среди работорговцев был португалец Педру Гомеш Рейнел: за девять лет он вывез в Португалию и Америки почти 40 000 рабов, если считать с 1595 года, то есть около 4500 человек в год‹‹537››.

Общий рост цен на протяжении шестнадцатого столетия затронул все страны, с которыми Испания имела какие-либо контакты. Всех это удивляло, но объяснения никто не получил. Безусловно, сыграл свою роль приток драгоценных металлов из Северной и Южной Америки. К такому выводу пришли уже тогда, а блестящий американский исследователь Эрл Дж. Гамильтон доказал это в своей знаменитой работе 1934 года «„Американские сокровища“ и ценовая революция в Испании, 1501–1650 годы»‹‹538››. В 1937 году итальянский историк экономики Луиджи Эйнауди провел поразительные подсчеты: около 300 процентов от общего роста цен на 627 процентов в период между 1571 и 1598 годом объясняются притоком драгоценных металлов‹‹539››.

Первые двенадцать лет правления короля Филиппа были отмечены, скорее, разгулом незаконной торговли, а не пиратством. Но после 1568 года пиратство сделалось «типовой» формой морских контактов Испании с ее европейскими соседями. В особенности старались англичане, грабившие бискайские сабры (небольшие прибрежные суда), что доставляли серебро из Нового Света в испанские Нидерланды. С 1580-х годов Испания пыталась избавиться от пиратов, переправляя слитки на хранение в Лиссабон, где серебро обменивали на переводные векселя. Иногда деньги также транспортировались через Францию. В 1572 году крупная партия в размере 500 000 дукатов серебром и золотом была доставлена из Испании в Нидерланды через территорию Франции с согласия французского правительства. Случались и другие подобные перевозки. В Нидерландах эти средства требовались для выплаты жалованья испанским солдатам. Позже наиболее предпочтительным стал маршрут из Барселоны в Геную. Иногда деньги поступали в Нидерланды, иногда оседали в Италии, где из них выплачивались испанские долги, либо в самой Генуе, ведущем центре по расчетам серебром, либо в Флоренции или Милане‹‹540››. Обычно в год набиралось до 10 миллионов дукатов поступлений в Испанию, и 6 миллионов из них вывозились (половина короной, остальное частными лицами). Прочие же 4 миллиона либо тоже вывозились, контрабандой, либо оставались в стране‹‹541››. Правда, в 1573 году один из английских капитанов, несколько лет назад перенесших унижение в Веракрусе, а именно Фрэнсис Дрейк, похитил золото и серебро, которое везли на мулах в сторону Панамы. Но это единственная существенная испанская потеря за двадцать лет таких перевозок‹‹542››.

Еще один уроженец Девона и сводный брат Дрейка, сэр Хамфри Гилберт, убедил королеву Елизавету в 1578 году затеять поиски «отдаленных народов и варварских земель» на севере Северной Америки. Но в 1583 году он сгинул в море во время шторма; последними его словами, согласно хронисту Ричарду Хаклюйту, были следующие: «Мы приближаемся к небесам, по воде и по суше»‹‹543››.

В 1585 году Дрейк отплыл из Плимута в Карибский бассейн с двадцатью двумя кораблями. Это была полномасштабная военная операция, которая привела к разграблению Санто-Доминго и Картахена-де-Индиас годом позже. В ответ испанцы быстро и эффективно укрепили гавань Гаваны. Через вход в порт протянули цепь. Дрейка вдобавок задержали тропические болезни, от которых пострадали экипажи его флота. Великий флотоводец предпринял высадку на Кабо-де-Сан-Антонио, к западу от Гаваны, и сказал своим подчиненным, что не станет нападать на сам порт, если не будет уверен, что риск оправдан. Словом, англичане воздержались от атаки Гаваны.

Годы между гибелью армады в 1588 году и кончиной короля Филиппа (1598) и королевы Елизаветы (1603) отмечены чередой актов пиратства со стороны английских моряков против испанских судов и на испанской территории. С 1589 по 1591 год английские корабли совершили не менее 235 каперских налетов на побережья Испании, Португалии, Азорских островов и карибских областей. В Атлантике корабли в основном перемещались и грабили по отдельности или парами, но в Карибском море английские пираты — а они были действительно пиратами — действовали группами по четыре или более «консортов», или «попутчиков», как их тогда называли‹‹544››.