– Постойте, постойте, – пробормотал Стасик. – Уж не хотите ли вы сказать, что это корона, скипетр и держава?

– Ваши знания поражают меня, молодой человек! – удивленно посмотрел на него Кремлевский. – Именно это они и есть. Но, так сказать, в своем первозданном виде. Без всяких там украшательств, типа золота, бриллиантов и прочей мишуры.

– Брриллианты – это хоррошо! Кррасиво! – мечтательно каркнула Марта.

– Марта, прекрати сейчас же! – сердито одернул ее Сеня.

– А что такого? Я и не начинала даже. И вообще! – сердито буркнула Марта.

– А как они действуют? – сразу перешел к их «тактико-техническим характеристикам» Колобок.

– Ну, скипетр, это своего рода, волшебная палочка, – начал объяснять Кремлевский.

– Это как у Гарри Поттера? – взволнованно перебила его Анька. – Я знаю. Я в книжке читала и в фильме видела.

– Ну, я бы не сказал, – поморщился Кремлевский. – У них там школьная модель была для волшебников младшего возраста с очень ограниченным набором возможного волшебства. Это же боевая модель для действия в любых условиях против любых порождений враждебной магии и волшебства.

– Солидно. А с виду и не скажешь. Неказистая вся из себя такая да сучковатая, – с уважением взял Бабай в руки сучковатую палочку, на самом деле бывшей скипетром. – А как ею колдовать-то?

Он повертел палочку, разглядывая ее, и в этот момент из нее вылетел яркий тонкий луч, попав прямо в герб, висевший на фронтоне здания. Герб окутался сиянием, потом оно запульсировало, раздался громкий клекот, и из сияния, размахивая огромными крыльями, вылетел двуглавый орел. Оглядевшись вокруг, он взмахнул крыльями, сердито заклекотал и исчез в облаках. Все, молча, проводили его взглядом.

– Хм… Ты бы поосторожнее с этим, – покачал головой Кремлевский, отбирая у Бабая палочку.

– Ну дык, как говорится, «никто же меня в печку не саживал, на лопату не налаживал», – виновато развел руками Бабай и тут его осенило: – Инструкцию к ей надобно, вот что!

– Действительно. Как-то я об этом не подумал. Сейчас найду, – Кремлевский достал айфон и начал что-то на нем набирать, вызывая нужную программу. Анька прыснула:

– А я всегда думала, что сказочные персонажи должны пользоваться только сказочными предметами. Ну, например, не айфоном, а серебряным блюдечком с наливным яблочком.

– А ты знаешь, что именно это блюдечко с тем наливным яблочком и были прообразом Интернета. Точнее, самым, что ни на есть, первым настоящим Интернетом? – оторвался от айфона Кремлевский.

– Это как это? – даже оторопела от неожиданности Анька.

– А ты вспомни, что в сказках про это говорилось: «Катись-катись, яблочко, по серебряному блюдечку, показывай мне города и поля, леса и моря, и гор высоту и небес красоту!» На самом деле это запрос. А в ответ на этот запрос сказочного пользователя яблочко послушно катилось по блюдечку, эх, наливное, да по серебряному, а на блюдечке все города один за другим были видны, корабли на морях и полки́ на полях, и гор высота и небес красота; солнышко за солнышком катится, звезды в хоровод собираются – так все красиво, на диво – что ни в сказке сказать, ни пером описать… – Кремлевский замолк, а эхо его «сказочных» слов еще долго бродило где-то под сводами, словно желая, чтобы стоящие внизу успели насладиться их красотой.

– Да это же самый настоящий Интернет! – с восхищением воскликнула Анька. – Только сказочный!

– Именно, – кивнул Кремлевский. – Только эту нашу идею украли… ну ладно, не украли, а, скажем так, позаимствовали и выдали за свою. Недаром же эта фирма называется «Apple». Что в переводе на русский означает «яблоко».

– Похоже, то самое. Наливное. Которое на серебряном блюдечке, – вздохнула Анька.

– Только надкусанное, – усмехнулся Кремлевский. – Но это сейчас неважно. А важно то, что вам предстоит сделать в эту новогоднюю ночь гораздо больше, чем даже то, что делали сказочные герои.

– Типа: «Сказку сделать былью»? – грустно улыбнулась Анька.

– Вовсе нет, – покачал головой Кремлевский. – Скорее наоборот: чтобы быль сделать сказкой. Уж больно быль сейчас стала мрачной и грустной. Не мешало бы добавить в нее сказки. Доброй и веселой. Вы готовы?

– Всегда готовы! – неожиданно даже для самого себя выкрикнул Сеня.

Все удивленно посмотрели на него, и Сеня в смущении отвернулся.

– Сеня пррав! – вступилась за него Марта. – Врремя вперред! Вперред, оррлы! Рродина не забудет своих герроев!

Ну, трудно сказать что-либо о том, кто кого не забудет. Но вот о том, что очень скоро им действительно предстоит стать самыми настоящими героями, герои нашей истории даже не подозревали…

Есть картины настолько чудовищные, настолько противоестественные и возмутительные, что их не только представить, но даже и подумать о том, что такое возможно, страшно. Но именно такая картина и предстала перед глазами наших героев.

– Какой кошмарр! – горестно каркнула Марта.

– Не то слово! – кивнул Стасик. – У ме-ня вообще нет слов для этого.

– Я просто не верю своим глазам! – в ужасе воскликнула Анька.

– Иногда гораздо проще поверить в то, чего не видишь, – буркнул Бабай, не сводя глаз с этой ужасной картины. – Можешь мне поверить. Уж я-то знаю.

– Никогда такого не было и вот опять, – мрачно покачал головой Колобок.

Хотя трудно сказать, как можно покачать головой, если кроме нее у тебя, в общем-то, ничего и нет. Но тем не менее Колобку это удалось.

– Наверное, это плод моего воображения, – хмуро заметил Сеня.

– Но ведь у тебя нет вообрражения! – возразила ему Марта.

Пелагея Аполлинарьевна ничего не сказала. Она молча смотрела на то, что когда-то было Москвой, и то, что творилось с ней сейчас. И все это отражалось в ее глазах-бусинках, в глубине которых разгорался гнев, неукротимый и неугасимый.

На самом деле представшая перед их глазами картина была очень странная. Странная в своей двойственной природе. Москвы стало как будто две. В одной продолжалась радостная и веселая предпраздничная жизнь. Москва там готовилась к встрече Нового Года, до которого оставались считанные минуты. Но вот в другой Москве царила Тьма. И улицы ее заполнили полчища порождений Тьмы, где одно порождение было кошмарнее другого. А кошмар, который творился на улицах этой «темной» Москвы, не поддавался описанию. Да и вряд ли стоило его описывать, настолько этот кошмар был кошмарен. Трудно было сказать, как могли одновременно существовать две этих совершенно разных Москвы. Но, тем не менее, это было так. Наверное, если бы здесь был Кремлевский или Василий Иванович, то они смогли бы объяснить, что это как бы две параллельные реальности, одновременно существующие до Нового Года. Но с последним ударом Кремлевских курантов, возвестивших приход Нового Года, останется лишь одна из них. И судя по тому, как постепенно тускнела и блекла картина наполненной жизнью новогодней Москвы, именно ее существованию и приходил конец. Судя по всему, Тьма побеждала. И до ее окончательной победы оставалось всего ничего. Если никто ей не помешает.