– Мне тут вспомнилась одна старая история, свидетелем которой я когда-то был, – неожиданно усмехнулся Колобок.

Все с изумлением посмотрели на него. Как в такой момент можно вспоминать какие-то истории?! Но Колобок, не обращая ни на кого внимания, продолжил, как ни в чем не бывало:

– Однажды было проиграно одно очень важное сражение. Генералы объясняли главнокомандующему свое поражение так:

– Мы проиграли это сражение по пяти причинам. Первая – это то, что у нас не было пороха…

– Дальше можете не продолжать, – тяжело вздохнул главнокомандующий.

– Вот к чему это ты сейчас сказал?! – возмущенно набросился на него Бабай. – Ну, к чему?!

– А к тому, что у нас-то с вами «есть еще порох в пороховницах», и мы это наше сражение не проиграем ни за что! – объяснил Колобок.

– Кроме «пороха» у нас есть еще кое-что, – тихо сказала Анька. – Это Любовь. Любовь к родному городу. Любовь ко всему тому, что нам дорого, и то, что у нас сейчас хотят отнять. Очень не люблю высоких слов, но…

Голос ее прервался, и повисла какая-то звенящая тишина.

– Рразговоррчики в стррою! – видимо, чтобы разрядить обстановку, каркнула Марта. – Вперред!

– Действительно, что-то мы застоялись. Пойдем-ка, разомнемся, что ли, – буднично заметил Колобок.

И они пошли…

Интересно устроено человеческое сознание. Впрочем, и нечеловеческое тоже. То, что кажется настолько кошмарным и чудовищным, что его даже и представить невозможно, при ближайшем рассмотрении оказывается не таким уж и кошмарным. И уж тем более не таким чудовищным. А когда начинаешь уменьшать поголовье вот этого самого кошмарного и чудовищного, то это становится просто самой обычной работой. Ну, как прополка грядки на огороде или мытье посуды на кухне. И уже неважно – гигантские ли это пауки, пытающиеся оплести тебя липкой паутиной, желающие ли растоптать тебя тролли, стая ли коварных гоблинов или хищных волков-оборотней.

– Рутина, господа, рутина, – зевнул Колобок, сбивая с крыши высотного здания очередного гигантского паука. – Могли бы что-нибудь и поинтереснее придумать. И поразнообразнее.

Скипетр в его руках стал не просто грозным оружием. Он стал смертельным приговором любому порождению Тьмы, которое появлялось в зоне зрения Колобка. Его путь был усеян обгоревшими останками чудовищ, которые могут присниться только в кошмарном сне. Правда, после встречи с Колобком и его скипетром вряд ли они уже приснятся кому-нибудь. И хоть Колобок и напевал себе под нос популярную некогда среди работников правоохранительных органов песенку «Наша служба и опасна и трудна. И на первый взгляд, как будто не видна…», но его «служба» была видна и на первый и на второй и даже на третий взгляд…

Стаи огромных летучих мышей-вампиров, кружившие над Москвой, очень скоро заметно поредели. И с каждой минутой их становилось все меньше и меньше. Потому что коварство вампиров не шло ни в какое сравнение с коварством и хитроумием Марты. Можно сказать, что к каждому вампиру она находила свой индивидуальный и личный подход, приводивший, правда, всегда к одному и тому же результату: пикирующий вниз заклеванный вампир, сопровождаемый торжествующим карканьем Марты:

– Прривет от Василия Ивановича!

Почему-то ей это казалось очень забавным: передавать мыши, хоть и летучей, последний привет от кота, хоть и ученого. Но что поделаешь, у всех нас есть свои маленькие слабости…

Стасик аккуратно нацепил на нос свои чудо-очки, которые ему вручил Кремлевский перед тем, как отбыть на помощь Василию Ивановичу.

– Держите, молодой человек. И впредь советую так не разбрасываться своими замечательными изобретениями. А то мало ли в чьи руки они могут попасть, – строго заметил он при этом.

– Спасибо, конечно, – Стасик растерянно вертел в руках свои чудо-очки. – Но зачем они мне сейчас? И чем они могут помочь? Они ведь неправильно работают. Мы с Анькой проверяли.

– Уверяю вас, молодой человек, что в нужных руках и в нужный момент все работает правильно. Причем, более чем. Удачи! Она вам в эту новогоднюю ночь пригодится, – ободряюще похлопал Кремлевский Стасика по плечу.

И оказался прав. Очки работали более чем замечательно. Причем работали они почти по принципу «пожелай другому то же, что ты желаешь себе». Только наоборот. То есть «пожелай себе то же, что ты желаешь другому». А вы можете представить себе, что желает какое-нибудь жуткое чудовище тому, против кого оно выступает? Вот именно. Именно это с ним и происходило после того, как Стасик смотрел на него через свои чудо-очки. Правда, обычно Стасик отворачивался, чтобы не смотреть на результаты этих желаний. Уж слишком какие-то жутковатые и неприятные были желания у этих чудовищ. Хотя, с другой стороны, а какие еще желания могут быть у чудовищ, как не чудовищные?..

В бою Пелагея Аполлинарьевна очень быстро растеряла всю свою интеллигентность и культурность. И теперь яростно терзала ряды противника. Впрочем, выражение «билась как лев» вряд ли подошло бы к ней. Потому что лев по сравнению с ней казался бы милым и игривым котенком, которых некоторые так любят «постить» в Интернете, называя их «мимимишными». Скорее, Пелагея Аполлинарьевна напоминала разъяренного тираннозавра. Нет, даже не одного, а целое стадо разъяренных тираннозавров. По крайней мере, по разрушительности результатов своих боевых действий. Своим хвостом она умело подрубала противнику ноги. И тот, как подкошенный, валился на тротуар или проезжую часть без всякой возможности продолжать боевые действия.

Хвост Пелагеи Аполлинарьевны был безжалостен ко всем без разбора и, казалось, не знал никаких преград. По силе воздействия его можно было сравнить разве что со световыми мечами джидаев из знаменитых «Звездных войн». Хотя даже немного понаблюдав за отточенными и выверенными действиями Пелагеи Аполлинарьевны, можно было бы очень сильно усомниться в шансах джидаев на спасение при их личной встрече. Точнее, убедиться в полном отсутствии каких бы то ни было шансов на успешный для них исход этой встречи.

– Это вам от «мыши серой»!

– Это вам от «крысы библиотечной»!

– А это вам от всех «мышек-норушек»!..

С упоением продолжала она уничтожать всех тех, кто хотел уничтожить ее любимый город и все то, что она так любила…

Бабай каким-то образом сумел напялить поверх своей неизменной шапки-ушанки невзрачную шапку Кремлевского. По словам Кремлевского, это на самом деле была «корона», исполнявшая тайные желания ее обладателя. Конечно, весьма недоверчивый и скептичный по своей природе Бабай не верил в это, но образованная Пелагея Аполлинарьевна все-таки сумела убедить его надеть эту шапку.

– Во-первых, Кремлевский просто так ничего не скажет. А во-вторых, хуже от этого все равно не будет, – сказала она и, оглядевшись по сторонам, упавшим голосом добавила: – Потому что хуже быть просто не может.

И Бабай надел эту шапку. И тут же исчез. Наверное, это всю жизнь и было его главным и невысказанным желанием – оставаться невидимым. Чтобы никто его не пугался. Может, в глубине души он вообще никогда и не хотел никого пугать. Просто так сложилась жизнь. Но уж теперь-то Бабай решил отыграться за все свои «бесцельно прожитые дни и годы». И порождения Тьмы сразу же почувствовали, что на самом деле Бабай был совсем не детской страшилкой. Может быть, когда-то он и был ею, но сейчас превратился в охотника на чудовищ и их истребителя. Безжалостного и неумолимого…