фонарика под ноги. Рюкзак замедлял спуск. Я снова считал ступени и когда дошёл до ста, посветил вниз. В темноте появились два жутких пятна света, когда луч света отразился в сетчатке собачьих глаз. Радар была внизу, в полном порядке, и ждала меня, вместо того чтобы убежать по коридору. Я ощутил огромное облегчение. Я добрался до дна так быстро, как только мог, но не слишком, потому что не хотел лежать внизу со сломанной ногой. Или с обоими. Опустившись на колени, я обнял Радар. В обычных обстоятельствах она была бы совершенно не против объятий, но в этот раз она почти сразу же отстранилась и повернулась в сторону коридора.

– Хорошо, но не напугай живность. Тсс.

Радар двигалась впереди меня, не бегом, а быстрым шагом, без признаков хромоты. По крайней мере, пока. Я опять задался вопросом, как работают эти чудодейственные таблетки, и сколько жизни они забирают в обмен на энергию. Одно из высказываний моего отца гласило: «Бесплатного обеда не бывает».

Когда мы приблизились к месту, которое я считал пограничным, я решил потревожить летучих мышей, подняв луч фонаря от пола, чтобы увидеть реакцию Радар. Я ничего не заметил, и мне стало интересно, исчезал ли этот эффект после первоначального воздействия, когда меня охватило знакомое головокружение – ощущение выхода из тела. Оно ушло так же быстро, как появилось, и вскоре я увидел проблеск света там, где коридор выходил на склон холма.

Я догнал Радар. Пробрался сквозь нависающие вьюны и посмотрел на маки внизу. «Красная дорожка, – подумал я. – Красная дорожка».

Мы были в другом мире.

3

Мгновение Радар стояла совершенно неподвижно, вытянув голову, сложа уши и принюхиваясь. Затем она пустилась по тропинке рысью, что теперь было максимальной для неё скоростью. По крайней мере, я так думал. Я был на полпути вниз, когда Дора вышла из своего маленького коттеджа с парой шлёпанцев в одной руке. Радс опередила меня футов на десять. Дора увидела, что мы приближаемся – точнее ту из нас, что бежала на четырёх ногах, а не на двух – и уронила тапочки. Она упала на колени и вытянула руки. Радар помчалась вперёд, радостно лая. В конце она немного притормозила (или её подвели стареющие лапы), но всё равно врезалась в Дору, которая упала навзничь, а её юбка взлетела вверх, показав ярко-зелёные чулки. Радар оседлала её, лая и облизывая её лицо; хвост собаки яростно вилял.

Я и сам пустился бежать, нагруженный рюкзак подпрыгивал у меня за спиной. Нарнув под ряд свисающей обуви, я схватил Радар за ошейник. «Хватит, девочка! Отпусти её!»

Но Радар прекратила не сразу, потому что Дора обвивала руками шею Радар и прижимала её голову к своей груди… почти, как и мою тогда. Её ноги, обутые в те же красные туфли (с зелёными чулками она выглядела совсем по-рождественски) подпрыгивали вверх и вниз, будто в танце радости. Когда она села, я увидел на её серых щеках слабый оттенок румянца, а из её узких глаз без ресниц текла вязкая жидкость – наверное, только так она могла плакать.

– Райиии! – воскликнула она и снова обняла мою собаку. Радар принялась лизать её шею, виляя хвостом взад и вперёд. – Райиии, Райиии, РАЙИИИ!

4

Мне не пришлось расходовать свои припасы – Дора хорошо накормила нас. Рагу было лучшим, что я ел в жизни, с мясом и картофелем, плавающими в пикантной подливке. Мне пришло в голову – возможно, под влиянием какого-то фильма ужасов – что мы едим человеческую плоть, но потом я отбросил эту нелепую мысль. Эта женщина была хорошей. Мне не нужно было видеть радостное выражение её лица или добрых глаз, чтобы это понять. Добро исходило от неё. И если этого недостаточно, вспомните, как она приветствовала Радар. Я тоже получил свою порцию объятий, когда помог ей подняться на ноги, но не таких, какими она одарила Радар.

Я поцеловал Дору в щёку, что казалось совершенно естественным. Она похлопала меня по спине и пригласила внутрь. Коттедж представлял собой одну большую комнату, очень тёплую. Огонь в очаге не горел, но плита работала на полную мощь, а котелок с рагу кипел на плоской металлической поверхности – которая, по-моему, называется варочной панелью (но я могу и ошибаться). В центре стоял деревянный стол, на нём ваза с маками. Дора поставила две белые миски, похоже, ручной работы и две деревянные ложки. Она жестом пригласила меня сесть.

Радар свернулась калачиком так близко у плиты, как могла, чтобы не опалить шёрстку. Из одного шкафа Дора достала ещё одну миску и с помощью насоса над кухонной раковиной наполнила её водой. Она поставила миску перед Радар, которая принялась жадно лакать. Но, как я заметил, не поднимаясь на задние лапы. Что не очень хороший знак. Я ограничивал её физические нагрузки, но когда она увидела дом своей старой подруги, ничто не могло её удержать. Будь она на поводке (который лежал в моём рюкзаке), она бы выдернула мне руку.

Дора поставила чайник, подала рагу, затем снова поспешила к плите. Она достала из шкафа кружки – как и миски, они были довольно грубыми – и банку, в которой хранила чай. Я надеялся, обычный чай, а не что-нибудь, от чего я бы прибалдел. Я продолжал думать, что этот мир находится ниже моего мира. Было трудно избавиться от этой мысли, потому что я спустился сюда. И всё же над головой было небо. Я чувствовал себя Чарли в Стране чудес, и если бы выглянул из круглого окна коттеджа и увидел Безумного Шляпника, прыгающего по дороге (возможно, с ухмыляющимся чеширским котом на плече), я бы не удивился. Точнее, не удивился бы ещё больше.

Необычность ситуации не повлияла на мой аппетит; на завтрак я съел не очень-то много. Тем не менее, я подождал, пока Дора принесёт кружки и сядет. Конечно, это была обычная вежливость, но я также думал, что она, возможно, захочет произнести что-то вроде молитвы, местную версию «Боже, благослови пищу нашу». Она этого не сделала, просто взяла ложку и жестом велела накидываться на еду. Как я и сказал, рагу было отменным. Я выудил кусок мяса и показал его ей, приподняв брови.

Полумесяц её рта приподнялся в улыбке. Она подняла два пальца над головой слегка подскочила на месте.

– Кролик?

Она кивнула и издала скрежещущий и булькающий звук. Я понял, что так она пыталась смеяться,