— И как вы тогда смогли победить? — задал вопрос мэтр де Лонгвиль, — Это ведь, по сути, неуничтожимый Урис, его ипостась.

— Ты прав, маг. Только с помощью богов и провидцев, а также отдав жизни лучших из лучших людей Народа. И большинство из рода Воронов тогда отказалась от этих клинков, даже форму своих изменили. Несмотря на то, что старый бог Дисс Повелитель Праха был их покровителем, он ничего не мог изменить. Немногое, из продолжавших держаться за Когти, думали, что это испытание, и в конце концов, Дисс очистит от скверны свое же оружие. Но… Тщетно. Как не молили они, сколько бы жертв не приносили, результат всегда был один — любой, привязавший к себе проклятые кинжалы, становился проводником Зла. Много тогда героев погибло, и хорошо, что клинки, которые были уже привязаны к хозяевам, не подверглись проклятию, но оно пало на наследников. И уберегло Народ тогда от уничтожения, что все церемонии посвящения проходили во всеоружии. И на первом этапе красноглазых убить не сложнее, чем обычного одаренного. Именно поэтому, испугавшись за людей, я позволил себе несдержанность. Я ответил тебе, лэрг Турин? — если староста и был фантазером, то на ровном месте, буквально за минуту при этом находясь не в самом лучшем состоянии, такую связную байку не придумаешь, — Поэтому меня и заинтересовало, кто мог дать в руки молодому Ворону подобное, ведь это беда, повторюсь, беда для всего Черноягодья. Завтра бы уже многие дома пылали, а мы сражались с нежитью, в какую обращались бы наши близкие. И проигрывали, потому что каждый павший с нашей стороны, вставал бы в строй врага, делая его сильнее.

— Да, ты ответил, и я на этот раз прощаю тебя! — не попросил извинений рыцарь, не покаялся, мол, бес попутал, наоборот, он простил того, кому едва не выбил все зубы. Нормальные тут порядки, — Но Луция… тьфу ты, Линия, пусть отправляют к богам без помпы. Тихо и скромно. Это понятно? — староста кивнул, и поспешил спросить:

— Так что с клинками, лэрг? Неужели ты позволишь такой опасности…

— Глэрд! Вынь их из ножен, и положи вон на тот камень! — острие меча уперлось в находящийся чуть в отдалении от колодца здоровенный валун, вросший в землю, с условно-плоским верхом. Эдакий каменный стол.

Тон сотника не предполагал возражений, можно было взбрыкнуть, но зачем? Пока я нужен ему живым. Он ведь сразу, едва только увидел тотем во время похорон калеки, продумал все. Только в аренду бы предложил сдавать не участок Джастина, а кусок собственного. Разница невеликая, на нем можно с десяток небольших подворий разместить. И в планах Турина я сразу же занял важное место, как представитель Народа по букве писанных и не писанных законов, но по крови и духу к нему не принадлежащий, а теперь целиком и полностью зависящий от сотника из-за его же действий, как он думал.

— И приготовь нож, привяжем кинжалы здесь и сейчас, если Кронос на то даст согласие, — последовали дальше ценные указания, — И докажем всем и каждому, что старые боги, каким некоторые продолжают тайно молиться, по своей сути лишь грязные демоны, твари Хаоса, натянувшие на себя личины Высших, и не стоящие ничего, даже слов, которые они произносят. Как только появится пламя на твоих клинках, прольешь на них собственную кровь! И не бойся! Что бы не происходило, ничего не бойся!

Интересный поворот. Но каков же подлец Луис, если, конечно, легенда не врала. Яд — это всего лишь один из вариантов моей гибели. Лучший из возможных, тогда совсем все красиво у Тигра срослось бы. Найденышу смерть, а затем с трупа забирались кинжалы, снималось кольцо, с какого слетала привязка, и все здорово. Если не получилось с отравлением, то заявился бы я в храм всех богов, а там… Вот непонятно, что «там». Или уродец малолетний сам не знал страшных прибасенок, связанных с родовым оружием Воронов? Такое вполне могло быть. Учитывая, как мы все в юности относились к преданьям старины глубокой из уст старшего поколения.

С этими мыслями вытащил ятаганы из ножен, аккуратно положил на холодный камень. Отошел чуть в сторону. И едва не вздрогнул от мощного неожиданного рева Турина.

— Кронос! — он направил острие своего меча на Око богов, а не на местное светило, — Я, как верный паладин, взываю к тебе в этот час! Помоги мне в малости! Очисть это оружие от мерзких прикосновений древних демонов, которые возомнили себя равными тебе Великий! Сделай так, чтобы эти кинжалы стали частью юного отрока, по-настоящему только его разящими клинками! Это право он доказал отнятыми жизнями врагов! Если ты поможешь, тогда он точно прольет еще немало крови отступников, поклоняющихся мерзким сущностям, пытающимся выдать себя за Высших! Глэрд, как и всякий всегда верный тебе аристо, будет проводником идей твоих! Кровью, сталью, словом и делом! Ведь ты видишь, что он, как и я, плоть от плоти древнего Ариуста, твоего сына и первого среди настоящих людей, в чьих жилах появилась твоя кровь, став и нашей!

Мэтр де Лонгвиль с каким-то скепсисом смотрел на кривляющегося, будто на сцене рыцаря, голос которого разносился по окрестностям, пугая чаек. А при слове «паладин» левое века мага дернулось, словно в тике. Кром из рода Волков полностью оправился от побоев и смотрел внимательно, даже чуть расширил глаза, подавшись вперед, а левая рука легла на родовой кинжал.

Пауза затягивалась, ничего не происходило. Секунды складывались в их десятки, затем превратились в минуту. Сотник стоял в той же позе, и судя по шевелящимся беззвучно губам, закрыв глаза, произносил какую-то дополнительную молитву. Возможно тайную.

Солдаты скучали, де Кроваль держался рядом с ними. Видимо опасался гнева больного на всю башку начальника, пускающего в ход кулаки на ровном месте. Сосед из рода Волков зевал.

Я просмотрел тот момент, когда, словно исходящий из зрачка небесного спутника планеты, красный огненный ревущий луч упал сверху. Казалось, он рухнул с самих небес и объял багряными языками сначала меч сотника, затем перекинулся на его руку, добрался до предплечья. И уже через долю секунды передо мной стоял горящий человек, сотканный из кусков лавы.

На долю секунды жаром обожгло лицо, показалось, что короткие волосы начали дымиться, потом это исчезло. Турин, должный быть испепеленным, вновь взревел радостно, дико, и медленно-медленно, словно преодолевая дикое сопротивление, ставшего каменным воздуха, направил острие пылающего меча на камень с Когтями Дисса.

Не знаю, до небес взмыли бордовые языки или же нет, но они, казалось, заслонили передо мной все. И да, это была отнюдь не иллюзия. Плавился и худел валун, по нему сбегали черные-черные ручейки. А земля в основании не нагрелась, не вспыхнула трава, выбивающаяся из-под валуна. И отчего-то лично мне, находящемуся всего лишь в паре шагов, не было ни жарко, ни холодно, наоборот, стало как-то уютно. И хорошо. Словно я вновь стал маленьким и оказался в стенах родного дома, где всегда ощущал себя в полной безопасности. Во взрослой жизни никогда такое чувство не возникало. Еще, будто кто-то могучий посмотрел на меня, и взгляд не добрый, и не злой, а какой-то умиротворенный, что ли. Всезнающий.

— Кровь, Глэрд, капай кровь! — расслышал в реве пламени громовой голос Турина.

И некая сила подхватила меня, заставила сделать шаг вперед, резануть по ладони приготовленным ножом, и окропить кинжалы и камень. Яркая вспышка едва не заставила отшатнуться, но я сумел разглядеть, будто нечто темное, мерзкое, шевелящееся, имеющее не одну сотню щупалец, объятое багряным огнем метнулось куда-то в сторону. Чей-то явно фантомный крик боли резанул по ушам настолько сильно, что едва перепонки не полопались. Однако больше никого из окружающих не зацепило, судя по неизменным выражениям на лицах.