Я замечаю Нори, лишь когда она уже подходит вплотную и обнимает сперва Раварту, а затем Тода. Митчел отдводит Тода в сторону, и тот торопливо, но с присущей ему горделивой уверенностью здоровяка, принимается что-то рассказывать. Митчел на фоне Тода выглядит совсем хилым, хотя он лишь ненамного ниже меня, и у него даже имеется небольшой живот. Пришедшие с нами восстановители рассредоточиваются вокруг стола со скудным набором еды – в основном растительной.

– Как насчёт экскурсии, Трэй? – спрашивает меня Раварта.

– Конечно!

– Погодите, давайте все вместе! – услышав наш разговор, подключается Митчел Адкинс.

Раварта чуть поджимает губы, она явно недовольна, что придётся идти с Митчелом, и через несколько секунд я понимаю почему. Адкинс перемещается очень медленно. Он слегка прихрамывает и при каждом шаге чуть выворачивает правое плечо назад. Он старается не придавать этому значения и держать спину ровной, но физиология травм всё же оказывается сильнее физиологии мозга.

Когда ворота распахиваются внутрь, я понимаю, что со времён моего школьного детства здание комбината сильно изменилось. И хотя этого не заметно снаружи, внутри всё стало совсем по-другому. Я никогда не ходил через ворота, потому что они были завалены бетонным мусором. В огромном помещении, где мы сейчас находимся, пахло плесенью и по стенам стекали ручьи воды, оставлявшие коричнево-чёрные разводы. Сейчас этого нет. Стены выкрашены в белый цвет. Часть некогда обрушившейся крыши затянута каким-то прозрачным материалом, похожим на плёнку, но явно более прочным. Но самое разительное отличие заключается в том, что на стенах в несколько ярусов растянулись ряды зелёных кустов растений: помидоры, физалис, перец и много других неизвестных мне культур. Мимо нас проносятся две молодые женщины с мокрыми лейками. Когда они бегут, крупные капли падают на бетонный пол, местами испачканный землёй и песком.

– Да, вот здесь у нас крупный цех по производству натуральных овощей, – с гордостью произносит Митчел, чуть запрокинув голову назад, так, что его выдающийся вперед подбородок смотрит вверх.

Мы идём дальше, и меня удивляет ещё больше, насколько преобразились другие помещения заброшенного комбината. Когда-то мне было страшно остаться здесь одному. Мы всегда лазали здесь группами или с кем-то вдвоём. Попутно Митчел рассказывает, как он четыре года назад не без помощи своих людей в «Плазмиде» выкупил земли со старым комбинатом и постепенно развернул здесь хозяйство.

Мы поднимаемся на второй этаж, где с ребятами со школы когда-то прятались друг от друга в небольших подсобных помещениях, и я вижу, что теперь здесь сплошные парники с разбухшими зелёными пальцами огурцов. Мы спускаемся этажом ниже и идём вдоль грядок, заросших густой ботвой с резными листьями. Между стеблями проглядывают редкие красные точки ягод, но я не знаю, что это за растение.

– Дальше там ещё не успели освоиться, – Митчел преграждает нам путь к длинному коридору с разбросанным вдоль стен садовым инвентарём. Мы возвращаемся назад тем же маршрутом.

Выйдя на улицу, я сперва не верю своим глазам. Мне навстречу идёт Патрик Джонсон из параллельного класса. У него всё такие же кучерявые волосы и фирменные тонкие усики. Рядом с ним идёт брюнетка с пухленькими щёчками.

– А я всё думал, что за чёртов Трэй, о котором все столько говорят! – толкает он меня в плечо. – Неужели Коулман! Ты же всегда нормой порядка был! А тут раз и опустил корпоратов на семена! – он смеётся, когда брюнетка толкает его локтем в бок.

– Тише, Патрик, что ты вопишь!

– А, кстати, знакомься, – Патрик, приобнимает девушку, – это моя жена, Сьюзан. Месяц назад поженились. Мы учились в одном классе.

Я киваю, улыбаясь, делая вид, что помню. На самом деле я вообще мало кого запомнил со школы, только тех, с кем общался и ползал по развалинам комбината.

– Поздравляю, – произношу я, стараясь выглядеть добродушным. Но всё ещё не могу поверить, что встретил старину Джонсона здесь, на заброшенном комбинате. Последний раз мы здесь были вместе больше пяти лет назад.

– Ты-то как?

– Да, вроде ничего. Теперь вот с восстановителями.

– Пойдёмте за стол, – громко, но без нажима в голосе говорит Митчел. – Трэй, Раварта и все остальные, давайте после трапезы пообщаетесь.

Раварта встречает Шелену и помогает ей принести зелень. Я удивляюсь, как восстановители так спокойно едят натуральные продукты прямо на открытом пространстве, видимо, у них очень влиятельные покровители в правлении Корпорации.

Митчел сидит во главе стола. Он здесь явно чувствует себя очень важным и незаменимым, хотя и всем видом старается изобразить обратное. Раварта сидит напротив, рядом с Тодом и Шеленой, Алекс слева от меня, а Патрик с женой уместился на длинной скамейке справа. Абиг хлюпает носом, выставив руки из-за плеча Алекса. Видимо, он успел схватить насморк из-за сырости. Марвин, сидящий напротив, по диагонали от меня, рядом с высокой женщиной в серой блузке, тоже сопит и тяжело дышит. Сырость никому не идёт на пользу, но за время моего детства я привык. Сейчас же воздух намного свежее, чем десять лет назад. Похоже, последние упоминания об улучшении климата в сводках новостей не так уж и беспочвенны.

– Как ты здесь оказался? – спрашиваю я Патрика, вылавливая настороженный взгляд Митчела.

– Ну, я закончил школу, не смог поступить в колледж, – произносит он, выковыривая ногтем листок петрушки, застрявший между зубов. Сьюзан бьёт его по руке. – Эй, перестань, дорогая, здесь все свои.

Я смотрю на Патрика и понимаю, что он почти не изменился не только внешне, но и по характеру. Он всегда мог поставить других на место и вести себя так, как ему заблагорассудится. Видимо, он готов даже Митчела отодвинуть, если потребуется. Но я его всегда уважал за прямолинейность и искренность. Такой человек не пойдёт на подлость, в отличие от многих жителей центра Мингалоса.

– Потом я поехал на заработки в один из западных регионов, в Вайо, но там так и не сумел устроиться. Народ там тихо, но верно и вполне себе быстро переезжает на кладбище. Точнее, в океан, но это не принципиально.

– Вымирают? – уточняю я.

– Ага. Именно! Раньше они выживали за счёт морепродуктов. И я туда поехал ловить. А потом и вылов из океана запретили. Сперва все продолжали ловить, и никого не трогали, а потом прибыли отряды экологической полиции и взорвали несколько крупных барж с рыбой. И на воде устроили кровавый замес для мелких нарушителей.

– Скоты… – произношу я, воображение в красках рисует кровавые разводы на воде.

Некоторое время все едят молча, словно поминая погибших.

– Так ты решил нам принести нативные семена из лона природы? И в них чистая ДНК? – хитрыми глазами смотрит на меня Патрик.

– Типа того. В них ДНК природная.

Я замечаю, что с дальнего края стола на меня недобро косится Дилан. Ему явно не по душе, что я опять веду чрезмерно интеллектуальные для его общества беседы. Марвин, напротив, слушает, открыв рот. Митчел сощурил глаза и поглядывает в мою сторону. Ему явно тоже не по душе, что я перетягиваю на себя внимание, да ещё и подрываю уверенность всех членов «Плодородия» в том, что все ГМО-продукты безоговорочно вредны. Я так точно не считаю, поэтому мне приходится объяснять альтернативную точку зрения другим, особенно тем, кто искренен со мной и ждёт от меня того же.