Он просыпается от собственного крика. Садится на край кровати и ждет, пока время не настигнет его. Как будто это возможно. И тут он словно обретает почву, здесь, в этом домике он по-настоящему обретает почву под ногами.

Ему нужно сделать одно дело.

Он открывает шкатулку с часами, достает свое сокровище, часы, которые помогли раскрыть одно дело – Patek Philippe 2508 Calatrava. Он видит, что они по-прежнему идут правильно. И возможно, ему хватит времени.

Он тщательно одевается, влезает в новехонькие лыжные ботинки и берет ключ на брелоке с логотипом джипа, который ни с чем не спутаешь. После чего выходит из дома.

Пройдя по террасе, он открывает узкую дверцу, ведущую в кладовку с лыжами.

* * *

В углу большой комнаты без окон, где кипела лихорадочная деятельность, сидели два рослых мужчины. Они сидели друг против друга за письменным столом, уткнувшись в свои мониторы. У одного из них на широком запястье были дешевые дайверские часы, и в данный момент он с раздражением наблюдал за тем, как его коллега резко активизировал свою деятельность.

– Чем ты там, черт возьми, занят? – спросил Рой Гран.

– Здесь что-то есть, – ответил Кент Дёёс.

– Здесь – это где?

– Понятия не имею. Координаты 67°19.034’ с. ш. 17°09.867’ в. д.

– И где это?

– Наверное, в Лапландии.

– И какого черта из-за этого надо поднимать шум?

– Понятия не имею, – отозвался Кент. – Но иногда бывает полезно свериться с расписанием наблюдения за объектами.

– Кинь мне ссылку, – мрачно сказал Рой.

Прошло всего несколько секунд, и на темном экране появился сделанный спутником снимок. Он был совершенно белый, и Рой довольно долго не мог сообразить, что это снег.

Он приблизил изображение. Наконец, на белом фоне что-то начало вырисовываться. Это выглядело как знак, как послание на снегу. Рой еще увеличил картину на экране. Наконец, он смог прочитать что-то вроде текста. Он старательно прочитал вслух: «АС! Срочно. М. Точка 0. 1630».

– Что за фигня? – воскликнул он.

Но его коллега уже выдернул из принтера распечатку и выбежал из комнаты. Рой догнал его около лифтов. В лифте он поинтересовался:

– Куда ты несешься?

– Ты что, не прочитал? – спросил Кент.

– Да это же тарабарщина какая-то. Ас какой-то.

– Возможно. Но это в зоне, которая находится у нас под наблюдением, и не исключено, что мы направляемся к тому самому асу.

В отличие от Роя Кент не чувствовал раздражения, ожидая, пока дверь начальственного кабинета спустя традиционную минуту издаст ленивое жужжание и впустит их в кабинет. Если все сложится, ему удастся выиграть у Роя гонку за местом в штате СЭПО. У него в руке сейчас ключ к победе.

Начальник отдела разведданных Август Стен сидел за письменным столом и встретил вошедших своим обычным ледяным взглядом светло-серых глаз. Его стриженные ежиком стального цвета волосы напоминали железные опилки, притянутые магнитом.

Кент перешел прямо к делу и, протянув шефу распечатку, сказал:

– Съемка со спутника, координаты 67°19.034’ с. ш. 17°09.867’ в. д. – Кент дал Стену несколько секунд, чтобы прочитать и истолковать текст, потом продолжил: – Кто-то оставил эту надпись лыжами на снегу. Огромными буквами. Заглавные буквы в начале послания могут быть вашими инициалами. Остальные буквы меньше.

Август Стен не пошевелился, и его спина, как всегда, оставалась абсолютно прямой, но в лице промелькнуло нечто, напоминавшее одобрение. Кенту захотелось закричать от радости во весь голос. Но он воздержался от выражения ликования и спокойно сказал:

– Однако мне трудно объяснить эту букву.

Он показал на «М».

Август Стен медленно кивнул.

– Хорошо, – сказал он. – Я хочу, чтобы вы сосредоточились на этом символе. Мне кажется, я видел что-то подобное в азиатских алфавитах. Возможно, его надо искать среди небуквенных знаков. Все внимание на него, жду отчета в течение дня.

Кент и Рой вышли. Август Стен не удостоил их взгляда, поглощенный чтением лежащего перед ним текста. Того самого, который гласил: «АС! Срочно. М. Точка 0. 1630».

На шведском полюсе недоступности кто-то надел лыжи и оставил на снегу это сообщение. Адресовав его, несомненно, лично Августу Стену.

Стен сидел какое-то время, глядя на знак «М». Он надеялся, что ему удалось направить Кента и Роя по ложному пути и отвлечь от истинного смысла послания. Которое он сам, как ему казалось, понял.

«М». На мгновение его захлестнула волна эмоций.

Потом он встал и направился к двери, держа в руке распечатку.

* * *

Наблюдатель вернулся на свое место. Он смотрит на мониторы. Там ничего не происходит. Пистолет Sig Sauer P226 вертится перед ним, как будто и не останавливался.

Уже скоро. Он знает: уже скоро.

В его снежной пещере ужасно холодно.

Сняв очки для работы за компьютером, он не видит даже мониторов, не говоря уже об изображении на экране. Его очки – не только для работы, они возвращают ему окружающий мир.

Но вернуть ему зрение не может уже ничто.

Он больше не может работать подолгу, его дни наблюдателя сочтены. Впереди жизнь на подобающую пенсию. Подобающую ему за выполненную работу. Любая неподобающая работа должна компенсироваться подобающим образом.

Он должен увидеть это еще раз. Дом на склоне рядом с Эстепоной, терраса с видом на Гибралтарскую скалу, аромат тимьяна, розмарина, лаванды. Он должен получить шанс разделить этот прекрасный теплый вечер и этот пейзаж с ♀. А она сможет поделиться с ним тем, что увидит.

Она может спасти его зрение. Она может спасти его жизнь.

Наблюдатель думает о ♀ и ♂. Думает об их отношениях. Думает о своей ненависти к ♂. Наблюдатель думает о том, как он отправился за ней, вырвал ее из крепких объятий ♂, нежно прижал к себе и понял, что он любим ею. Наблюдатель думает о том, как дивно это было, какой божественной может быть близость. Камера, подключенная к верхнему монитору, продолжает работать в режиме реального времени, на нижнем мониторе наблюдатель перематывает назад запись, которой пренебрегал непозволительно долго.

Он думает, что давно следовало бы ее просмотреть, но его вновь затягивают фантазии. Рука в тонкой кожаной перчатке рассеянно крутит лежащий на столе пистолет, однако тот останавливается. Дуло оказывается направлено не в сторону наблюдателя, так что на сей раз ему не придется выбирать между правдой или действием. Ибо правда, как уже было сказано, слишком сложна.

Он замечает, что перемотал запись слишком далеко назад. Включается автоматическое воспроизведение. Изображение дергается и мечется, на экране мелькает то небо, то снег, то лицо. Наконец картинка стабилизируется, на мониторе появляются следы ног. Следы, которые, кажется, ведут издалека и становятся все больше и больше. Наконец, они взбираются сюда, на холм.