— И все это вращается вокруг Захарии, — задумчиво произнесла Фредрика. — Даже если его сестра во всем этом замешана, я подозреваю, что есть еще один человек, которого Захария покрывает.

— Адам Мортайи? — догадалась Эден.

— Может быть.

— Итак, Захария скрывает информацию, которая может его оправдать. Доказывает ли это его участие в угоне? Понимаю, что всем нам не хотелось бы в это верить, но…

Алекс устал. Нужно было выводить дискуссию за рамки сэповских условностей. Преступник есть преступник, и не важно, грабит ли он банки или угоняет самолеты. Алекс в очередной раз поблагодарил судьбу за то, что он не работает здесь. Иначе давно сошел бы с ума.

Тишину, повисшую в комнате после слов Алекса, нарушила Эден:

— Мы не можем ни в чем быть уверены, как бы ни лезли вон из кожи.

Алекс Рехт с самого начала не сомневался, что Захария Келифи одно из главных действующих лиц разыгравшейся драмы. И пусть она началась еще до того, как стало известно, что он должен покинуть Швецию. Однако до сих пор Алекс не уделял его персоне особого внимания и только сейчас всерьез задумался над очевидным, казалось бы, вопросом: что, если Келифи действительно замешан в захвате самолета?

Фредрика Бергман скосила глаза на наручные часы. Больше десяти вечера, а она до сих пор не чувствовала ни усталости, ни голода. Они вышли на финишную прямую. Меньше чем через два часа все будет кончено. Последняя мысль не доставила Фредрике ни малейшего облегчения, поэтому она сразу отогнала ее прочь.

В кабинет постучали, а потом шеф следственного отдела Деннис рывком открыл дверь.

Он как будто удивился, увидев много людей.

— Только что звонила жена Карима, — сообщил он. — Она несколько часов назад прилетела в Стокгольм.

— Она была в Копенгагене?

— Да, отправила детей к своим родителям.

— Предупреди, что нам надо с ней встретиться.

— Уже сделано.

Деннис повернулся к двери, но вдруг остановился:

— Что-нибудь прояснилось?

— Я зайду к тебе через пару минут, — пообещала Эден.

Деннис исчез так же быстро, как и появился. Эден повернулась к Себастьяну:

— Сейчас у нас встреча с американцами, будет лучше, если ты присоединишься.

— Сначала ЦРУ, а потом?

— Захария Келифи, — ответила Эден. — И жена Карима.

Фредрика вздохнула. Пришло время отправлять рапорт в министерство, а она до сих пор понятия не имела, о чем писать.

В этот момент зазвонил мобильник Эден.

— Да?

Приняв вызов, Эден долго сидела с прижатым к уху телефоном, а потом заговорила по-английски:

— Жаль, что мы не обсудили это заранее. Мы дали Эрику Рехту такое же задание.

Она замолчала.

Такое же задание?

Фредрика скосила глаза на Алекса. Тот наклонился вперед, словно для того, чтобы лучше слышать.

— Ладно, когда это было? — продолжала Эден. — И когда он последний раз выходил на связь? — Она тряхнула головой и поджала губы. — Эрик Рехт тоже не дает о себе знать, и это меня беспокоит. — Эден выслушала ответ невидимого собеседника и завершила разговор.

— Плохие новости.

Тон ее голоса заставил Фредрику вздрогнуть. «Хорошо, что Эден работает полицейским, а не врачом», — подумала она.

— Что случилось? — сразу всполошился Алекс.

— Очередной сюрприз американцев, — вздохнула Эден. — На борту «боинга» якобы случайно оказался их человек, и он вышел с ними на связь. ЦРУ поручило ему проникнуть в кабину пилотов и взять управление самолетом на себя.

— Он летчик? — удивился Себастьян.

— Да, хотя и специализируется на других машинах. Проблема, однако, в том, что он давно не подавал вестей, и они спрашивают нас, не знаем ли мы о нем что-нибудь?

Алекс вздохнул, тиская в руке мобильник. У Фредрики болезненно сжалось сердце.

Почему же молчит Эрик?

— Кроме того, они не намерены менять стратегию и не пустят самолет в свое воздушное пространство, пока за штурвалом сидит Карим.

Будет ли конец этому кошмару?

Фредрика прикрыла глаза. Это расследование словно пучок нитей, каждая из которых обрывается, не успев соединиться с другими. И что-то подсказывало Фредрике, что нить Софии Келифи ни в коем случае выпускать нельзя.

— Вы уже послали немцам запрос насчет Софии? — поинтересовалась Фредрика.

— Да, но идентифицировать ее пока не удалось, — ответила Эден. — Хотя само по себе это ничего не значит. В Германии она может жить под другим именем.

Германия и Швеция. США и Афганистан.

Мир превратился в гигантскую игровую площадку, на которой встретилось множество команд. Только вот правила игры, похоже, вилами на воде писаны.

— Так что мы все-таки ищем?

Вопрос Фредрики словно встряхнул всех.

— Мы ищем того, кому не безразлична судьба Захарии Келифи и заключенных «коттеджа Теннисона», — ответила Эден. — Причем настолько, что ради них он мог захватить самолет.

«Она права, — мысленно согласилась Фредрика. — Тот, кто писал обнаруженную в туалете записку, не случайно упомянул в ней именно „коттедж Теннисона“, а не какую-нибудь другую американскую тюрьму на территории Афганистана».

Однако Эден Лунделль упустила из виду еще один, не менее важный, фактор. Тот, кто затевал захват самолета, должен был знать Карима Сасси, человека, чье участие в преступлении никак не оговаривалось в записке. Кроме того, нельзя было забывать о вчерашних ложных угрозах. Кто и с какой целью звонил в участок? И Фредрика чувствовала, что сейчас важно сосредоточиться именно на этом. Сама не зная почему.

— И когда ты вернешься?

Голос Дианы доносился словно из космоса. Алекс старался не вслушиваться в то, что она говорила.

— Я останусь здесь, пока все не закончится.

«То есть пока не прояснится ситуация с Эриком. Сколько детей останется у меня к завтрашнему утру?»

— Хочешь, я приеду?

Алекс прижал трубку к уху. Они познакомились с Дианой, когда он расследовал гибель ее дочери. Горе освобождает от условностей, это определило атмосферу их первых встреч.

Но он до сих пор любил Диану, и слышать ее голос было для него большим утешением.

— Приедешь ко мне на работу? — переспросил Алекс.

— Да.

Он заморгал, потому что на глаза снова навернулись слезы. Сколько раз такое уже было за сегодняшний день?