— Как прекрасно! — Тэсса замерла, восторженно созерцая открывшуюся картину. — Давайте постоим здесь немного?

— Как скажешь, любимая.

Валтор вспомнил о плаще, бесполезно болтавшемся на сгибе локтя, встряхнул его и разложил на траве.

— Раз уж тебе так понравилось это место, будем смотреть закат отсюда, — он опустился сам и потянул за собой Лотэссу.

Стоило девушке усесться, король обнял ее за плечи, притягивая к себе. На миг им овладело мстительное желание, чтобы Нейри Ильд мог их видеть сейчас.

— Это ничего, что мы так сидим? — Тэсса повернулась к нему, вызывая жгучее желание коснуться поцелуем приоткрытых губ.

— Странно, что ты не задавалась этим вопросом, обнимаясь с эларским королем, — он не смог удержаться от очередной язвительной реплики.

Ее щеки тут же покрылись густым румянцем, и Тэсс зарылась лицом в букетик подаренных крокусов в надежде скрыть смущение.

— Мои любимые, — тихонько пробормотала она.

— Что?

— Я больше всего люблю этот сорт, — она протянула ему цветы — белые с нежными сиреневыми прожилками, вдоль лепестков.

— Красивые, — сухо кивнул он.

Расцветка крокусов внезапно напомнила ему белое платье с лиловой отделкой, которое было на Тэссе в тот злополучный день, когда он поймал ее в галерее. Тогда он тоже ревновал, гораздо злее, чем сейчас, и последствия этой ревности оказались поистине страшными. Он больше не повторит этой ошибки.

Валтор поцеловал девушку в нагретую солнцем макушку, жалея, что роскошные темные волосы Тэсс уложены вокруг головы сложными косами и нельзя зарыться лицом в ее дивные локоны, сладко пахнущие шиповником.

— Вы простили меня? — шепотом спросила она, не оборачиваясь.

— Простил, маленькая, — он прикоснулся губами к основанию шеи, там где мягкие завитки волос выбивались из прически. — На самом деле я не ревную тебя ни к Нейри Ильду, ни к Рейлору Таскиллу. Есть лишь один человек, которому я завидую жгучей завистью, потому что никогда не смогу соперничать с ним за твое сердце.

— Кто же это? — Лотесса резко повернулась, удивленно уставившись на него.

— Я безумно ревную тебя лишь к самому себе. К тому, что был с тобой в прошлой жизни. К тому, кто хранил и спасал тебя. К тому, кто завоевал твою любовь.

— Но это был ты! — воскликнула она, в запале не замечая, что впервые обратилась к нему на “ты”. — Я полюбила тебя!

— Не меня, Тэсс, а другого человека из другой жизни. Мне же твоя любовь досталась лишь по наследству, я ничем не заслужил ее, — Валтор горько улыбнулся, обнажая перед ней свою давнюю боль.

— Неправда! — горячо возразила она. — Ты спас меня тогда в лесу. Ты был готов отдать мне корону Дайрии, только бы защитить, ты…

— Все эти подвиги не стоят и тени того, что сделал для тебя он.

— Как ты можешь так говорить?! — в ее глазах сверкнули слезы. — Да ты хоть знаешь, чего мне стоило научиться видеть в вас одного человека?! Можешь представить, какая боль меня терзала при каждом воспоминании о том, что я бросила умирать с гибнущим миром того, кто столько сделал для меня? Того, кто меня любил и кого любила я. А ведь я даже не сказала ему, что люблю, не позволила поцеловать себя на прощанье…

Лотэсса сквозь слезы выкрикивала слова, полные отчаяния и неизбывной тоски. Словно старая рана внезапно вскрылась, сочась кровью. Одного взгляда на Тэсс было достаточно, чтобы понять, что ее страдания не идут ни в какое сравнение с его обидой, порожденной задетым самолюбием.

— Каково мне было знать, что променяла твою… его жизнь на жизни Эдана, Альвы, Лана и Рейлора? На целый мир, который в итоге все равно не смогла спасти. Все это не имело смысла! Я должна была остаться с ним! Но я предала его. Предала в надежде снова увидеть. И встретившись с тобой, я смогла убедить себя, что Валтор Дайрийский никогда не умирал вместе с миром, смятым и выброшенным в небытие безжалостной рукой Богини, как неудавшийся рисунок. Я без конца уверяла себя, что ты и он — одно. Только однажды я намеренно разделила вас, когда ты… сделал мне больно.

— Тэсс! — Валтор судорожно прижал ее к груди. — Прости меня! Я понятия не имел, как тебе тяжело.

— Тяжело, — Лотэсса всхлипнула. — Потому что ты сам рвешь ту нить, которой я связала вас воедино. Ты заставляешь меня чувствовать, что принимая твою любовь и даря тебе свою, я предаю его. Но ведь это безумие! — она подняла на короля заплаканные глаза. — Ведь это же ты — Валтор Малтэйр, тот человек, которому безраздельно принадлежит мое сердце. И пусть завоевывал ты его в двух разных мирах, но ты — это ты. Разве это не так?

— Так, маленькая, — он нежно гладил ее по плечам и волосам. — Но я бы отдал полжизни, чтобы иметь его воспоминания о тех прожитых не мной месяцах рядом с тобой.

— Не надо отдавать полжизни, — Тэсса размазывала слезы по щекам, пытаясь вытереть. — Оставь себе всю! Ведь теперь твоя жизнь принадлежит и мне, так что нечего ей так бездумно разбрасываться, — она осторожно улыбнулась.

— Ты права, — поспешно согласился он. — Довольно и того, что ты помнишь меня таким, каким я себя никогда не узнаю.

— Но я могу рассказать, если захотите.

Немного успокоившись, девушка снова вернулась к прежнему официальному тону. Но Валтора это категорически не устраивало.

— Ну уж нет, Тэсс, — рассмеялся он, стирая большим пальцем мокрые дорожки с ее щек. — Если уж начала обращаться ко мне на “ты”, то и дальше продолжай в том же духе, по крайней мере, когда мы одни.

— Я постараюсь.

— Еще раз прости. Я не хотел бередить твои раны.

— Ничего, — девушка вертела в руках и с сожалением рассматривала бело-сиреневые цветы, сильно пострадавшие во время проявления чувств. — Зато я теперь знаю, что вы мне верите… ты мне веришь, — поправилась она. — Если уж ты ревнуешь к Дайрийцу из прошлого, то значит само прошлое для тебя — не выдумка и не бред безумной девицы.

— Верю, — признал он. — Эта история по-прежнему звучит безумнее любого вымысла, но я в нее верю. Как и в то, что ты побывала в плену у Изгоя. Понять бы еще, что делать со всем этим ошеломляющий знанием…

— Если бы я знала, — вздохнула она, опуская голову ему на плечо. — Солнце село.

И в самом деле, светило успело скатиться в озеро, оставив над потемневшей водой лишь крошечный розовый осколок. Небо обрело тот удивительный сумеречный цвет, который словно лист бумаги лучше всего оттеняет закатные краски. Облака — розовые, сиреневые, серые — казались легкими набросками невидимого художника. Вуаль весенних сумерек, наброшенная на парк небрежным движением, делала все вокруг прозрачнее, легче и возвышеннее.

— Ты замерзнешь, — Валтор крепче обнял Лотэссу. — Нам стоит вернуться.

— Пожалуй, да, — согласилась она.

Но оба не делали ни малейших попыток встать. Какой смысл размыкать руки и покидать сладкий колдовской плен весеннего вечера ради бремени королевских обязанностей? Зачем отпускать Тэссу, доверчиво прильнувшую к нему? Наверное, через некоторое время их начнут искать, но еще немного они могут побыть вдвоем вдали от всего мира.