– Ну, предположим, – улыбнулся в ответ полковник, – кое-что о Шруббе я знал и раньше, благо пересекались когда-то, а кое о чём и догадывался. Дело не в этом. Как бы то ни было, но я прошу вашего разрешения, Евгений Дмитриевич, на разработку именно возникшей версии – на Лёню наехали «борцы с банкирами», мы им дали такое обозначение. Там ребята из экономического отдела ими занимаются, дайте им указание открыть мне доступ к нарытым ими материалам. А то ведь эти революционеры не успокоятся, натворят ещё дел. А вы же знаете, что наша основная обязанность теперь – это защита банков, – и полковник прямо взглянул в глаза генерала. Было в его взгляде нечто, от чего генерал смутился и отвёл взгляд.

– Материалам… Да пока они только и нарыли, что кучку листовок да ту бредятину, которую менты нам подсунули, – задумчиво ответил генерал. – Ладно, работайте вместе…

На этих словах на столе у генерала запищал зуммер интеркома.

– Да, – снял трубку генерал, – слушаю. Что?! Срочно материалы ко мне, немедленно! – он швырнул трубку. – Ну вот, полковник, накаркал! Новое нападение на банк. Сейчас Подольский видеоматериалы притащит.

Просмотр записей с нового места преступления поверг в шок всех присутствующих в кабинете. Сначала были кадры с видом операционного зала банка, снующих туда-сюда сотрудников и клиентов, очередь в кассу, лениво прохаживающийся охранник. Но потом помещение стало искажаться, как будто наполняться туманом, началась бестолковая суета, а затем сквозь туман стали просматриваться неясные тени, какие-то смазанные силуэты, от которых люди разбегались, подняв руки, стараясь прижаться к стенам. Многие падали на пол, закрывая головы руками, кто-то пытался вломиться в двери для персонала, очевидно, совсем потеряв здравый смысл. Дёрнулся охранник, ринувшись наперерез опасным теням, но сразу же развернулся и побежал назад к стойке, нырнул под большой стол и больше оттуда не вылезал. А тени уже сновали за кассовым стеклом, что-то делали с компьютерами, а потом установили посреди зала большой мешок и тут же неуловимо растаяли. Мешок лопнул как воздушный шар, засыпав весь зал бумажками, и почти сразу туман рассеялся, люди стали вставать и недоумённо оглядываться. Многие подбирали бумажки…

– Ну, – тяжелым взглядом оглядел генерал подчинённых, – кто мне объяснит, что там творилось?

– Какая-то мистика, – откликнулся первым подполковник Подольский, глядя куда-то в глубину пола. – Мы не знаем такого технического устройства, которое могло бы так воздействовать на камеры.

– А свидетели, охрана? Они ведь что-то видели?

– Видели, причём отчётливо. Но все говорят, что видели буквально несколько секунд, а потом на всех напал такой страх, что они попадали, попрятались и смотреть уже очень боялись.

– А что пропало? – полковник уже понял, что здесь работали те же самые «орлы», которые так портили ему жизнь последние два дня. – Листовки были те же самые? Фотороботы составили?

– По словам управляющего отделением, украдено около трёх миллионов рублей, двести сорок тысяч долларов и шестьдесят семь тысяч евро. Кроме того, все компьютеры банка заражены каким-то новым вирусом, следовательно, банк выведен из строя на несколько дней, по меньшей мере. Никаких фотороботов составить не удалось, никто ничего не смог увидеть толком. Данные видеонаблюдения вы видели, городские камеры – тоже ноль. Кроме того, эффект от страха был настолько сильным, что даже наблюдатели на видеомониторах сумели прийти в себя только через полчаса после того, как преступники покинули банк, и лишь тогда вызвали ментов, – Подольский нервно передёрнул плечами. – К стыду своему, товарищ генерал, когда я первый раз просматривал эту запись, мне тоже было страшно. Теперь уже нет, наверное, эффект со временем пропадает.

– Да, полная жопа, – генерал покачал головой. – Просто фантастика какая-то, как у Панова. И что делать?

Подольский, чуть помявшись, заговорил:

– Товарищ генерал, мы тут, когда разбирались с материалами по первому нападению, на «КредитСити», так вот, на кадрах видеонаблюдения одного интересного типа заметили, с бородой. Я послал человека «в поле», тот протопал по району и выяснил, что этот человек мелькал и в других банках. Кой-какой фоторобот слепили, но гнилой. Кстати, оказалось, что менты тоже шли по этому следу, но нам ничего не сказали, – подполковник многозначительно выдержал паузу.

– Вот козлы! – генерал в сердцах швырнул в пепельницу очередную, только что закуренную сигарету. – Показывай своё художество!

Фоторобот действительно оказался настолько невнятным, что Игорь Николаевич сразу махнул рукой. А вот генерал начал пристально его рассматривать, потирая рукой подбородок. Потом покряхтел, покачал головой и, несколько смущаясь, сказал полковнику:

– Ты вот что, Игорь Николаевич, прикажи в архиве найти все фотографии братков времён девяностых. Что-то мне этот портрет напоминает, глаза, понимаешь…

– Есть, товарищ генерал, – полковник с интересом взглянул на генерала. – А вы что, никак что-то разглядели в этих каракулях?

– Да как сказать… Не то, чтобы… В общем, пусть принесут, завтра на свежую голову постараюсь просмотреть. Да и ты прими участие, может, и вычислим кого. Подольский, а ты там компьютерщиков подключи, пусть они ещё поработают. И, Николаич, Кристину эту свою напряги интенсивнее, а лучше предложи ей работу у нас, пусть внештатно. Да, Подольский, что там с этим банком?

– Банку, похоже, – невесело усмехнулся подполковник, – кирдык. Пресса уже раздула всё до небес, народ ринулся за вкладами и счетами. А банк и сделать ничего не может – вся их база полетела. Короче, что-то надо предпринимать, а то все вложенные в спасение банков деньги можно будет смело списывать…

– Этим пусть правительство занимается, у них для того головы и образование соответствующее. А наша задача – злодеев отыскать. А то пойдёт страна по миру…

Жадные языки пламени хищно лизали дубовые поленья, громко потрескивая в страстном нетерпении целиком овладеть сложенной в камине поленницей. На улице завывал озабоченный и злой ветер, а по дому от камина распространялось сладкое тепло. Наверное, можно до бесконечности сидеть вот так в уютном кресле, смотреть на пламя, изредка запивая вечные ощущения свежесваренным глинтвейном, и ни о чём не думать. Можно. Но сейчас это никак не удавалось. Дикие, суетливые, взбалмошные мысли распирали голову изнутри, рвались наружу через сведённые скулы, сжатые губы и мокрые глаза и, вообще, существенно отравляли жизнь, никак не способствуя обретению душевного равновесия. А оно было нужно, ой, как нужно. Без равновесия совсем не получалось войти в «лёгкость», начать скользить среди стремительных потоков силы, не выходило добыть нужную информацию. А без этих сведений и знаний Кристина чувствовала себя слепоглухонемой, неуклюжей и неполноценной. Поэтому злость на себя и на возникшие абсолютно дебильные обстоятельства приходилось заливать горячим, сладким и чуть терпковатым вином. Постепенно количество выпитого возрастало, реальность всё сильнее расплывалась, становясь более приемлемой и не такой гадкой, какой виделась всего два часа назад.