Варя… Моя жена.

Когда я в конец ослаб от экзекуций, капельниц и тестов, комиссия ушла, и я надолго остался один на один со своими темными мыслями.

Я лежал тихой амебой, смаргивал слезы, что обжигали старые шрамы, и не понимал, почему жив. Боже, за что ты меня вернул с того света?

Чтобы дальше мучить?

Прибегали медсестрички, технички, кто-то еще.

Прошло еще время. Сколько — не представляю. Все смешалось в сплошную кашу. Солнце за окном, в которое я пялился часами, неумолимо медленно бродило по небу, сначала вверх, вдоль, снова вниз. Никто из прошлой жизни ко мне не пришел. Да у меня никого и нет. Я понимал, что Варя не станет иметь со мной дело, но я хотел знать, что она в порядке, что жива… что жив мой ребенок.

Когда я смог говорить, я все-таки поймал за руку медсестру, что делала мне по часам капельницы, и умоляюще выдавил:

— Моя жена жива? Жарких Варвара… Пожалуйста.

— Я узнаю, — девушка осторожно отошла от меня и, выбежав в коридор, прибилась к высокому парню снаружи. Так испугалась моей рожи, что даже дверь не закрыла. Я услышал, как она порывисто говорит: — Просит Варвару…

— Понял.

Каблучки застучали, а низкий голос охранника, видимо, приставленного ко мне, чтобы не сбежал, отчитался в трубку:

— Он пришел в себя.

Чуть позже ко мне пришла старушечка техничка, принесла мне записку без подписи.

Я развернул клочок бумаги и похолодел всем телом.

«Почему?»

И все. Ни подписи. Ни имени. Ни-че-го.

Женщина уже хотела уйти, но я остановил.

— Найдете мне ручку и пару листов бумаги?

Через час, когда у меня уже отнялась рука, чтобы выводить одно и тоже, я все-таки сложил помятые клочки и попросил техничку отнести ответ. Она мягко заулыбалась, подмигнула мне и скрылась за дверями.

Я знаю, что это не поможет, но так хотелось помечтать.

«Не могу без тебя жить»…

Единственное, что я смог написать. Бесконечно много-много раз. Люблю, обожаю, ценю, помню и прочую ваниль я оставил между строк. Надеюсь, что Варя услышит.

Не простит, но хотя бы поймет, что мной двигало последнее время.

На следующее утро после процедур мне позволили встать и самому сходить в уборную.

Душ пока не разрешили, но обещали, что через пару дней уже можно будет, а пока посоветовали делать меньше резких движений и не мочить швы.

Швов было много. Если бы я не видел себя в отражении зеркала, живого, хоть и сильно похудевшего, я бы сказал, что человек с таким количеством отверстий в груди — точно труп и призраком бродит среди белых стен больницы.

Когда выполз из уборной, наконец оценил, что лежу не в тюремной, задрипанной каморке, как несколько лет назад, когда раны от грязи и антисанитарии только сильнее гноились, а в довольно приличной больнице. У меня одноместная комната с теликом, столом для обедов и даже небольшим диванчиком в углу.

За какие заслуги?

Кто постарался?

Лешка?

Неосознанно скрипнул зубами и с трудом повернул голову, когда открылась дверь.

Береговой и Звонарёв. Позади них топтался невысокий лысоватый мужичок.

Лютый мазнул по моему лицу холодным взглядом и, обратившись к Стасу, сказал, что позже зайдет.

Опираясь на трость, что мне принесла техничка, добрая бабулечка, что послужила на короткий миг моим посыльным, я с трудом дошел до кровати, но так и остался стоять. Пусть уже приговаривают, мне пофиг. Даже если расстрел или пожизненное. Поднакопилось у меня грехов.

Варя так и не ответила на мою исповедь. Ни вчера, ни сегодня. Я понимал, что это значит — конец.

— Добрый день, — слишком официально начал Звонарёв. Руку мне не протянул, демонстративно раскрыл пластиковую черную папку и, присев на диван, закинул ногу на ногу. Я мог поклясться, что в его глазах переливаются смех и восторг. Будто ему в голову пришла гениальная идея. — Я теперь ваш адвокат, Владислав, а это, — он повернул тяжелый подбородок к низенькому мужчине, — следователь — Левицкий Антон Сергеевич.

Тот как раз опускался на стул и пристально осматривал мое изуродованное лицо.

Я усмехнулся явно поставленной комедии.

Хотел поправить Стаса, что меня зовут иначе, но не стал, лишь заинтересованно наклонил голову. Что они еще скажут?

— Благодарим вас за помощь следствию в поимке опасного преступника, Чехова Валентина, — он откашлялся. — Вы теперь под государственной защитой.

Я все-таки сел. Стас заулыбался шире, с интересом изучая мою реакцию.

— У нас есть несколько вопросов, — доставая телефон, промямлил следователь. — Мы понимаем, что вы только недавно пришли в себя после тяжелой операции, но постараемся быстро.

Я кивнул.

Вопросы были довольно прямыми, конкретными и не касались моей старой личности. Лишь закапывали Валентина Чехова глубоко и надолго в тюрьму. Хотелось в это верить, потому что эта тварь настолько живучая и вертлявая, что и сейчас может легко спрыгнуть. Под конец диалога я уже едва говорил, голос совсем сел, и следователь быстро свернул диалог и откланялся.

— Я все, — Стас выглянул в коридор и поманил рукой кого-то снаружи.

Меня окинуло льдистым сквозняком, сковало спину и слабо дернуло в груди.

Когда Лешка зашел внутрь, Звонарёв придержал его за плечо и что-то тихо сказал на ухо, а после ушел и тихо прикрыл дверь.

Леша подступил к изножью кровати и, долго хмурясь, молчал.

— Не стоило, — я просипел первым. — Мне не привыкать гнить в тюрьме, — и отвернулся, чтобы не смотреть в его черные глаза. Там была лишь очевидная ненависть.

— Одно скажи, — низко гаркнул он. — Это… — бросил на кровать стопку фотографий, — правда?

Я подхватил верхний снимок. Мы с Милой в тот вечер, когда я пришел попрощаться, но так и не смог ничего сказать. Лишь напоследок крепко обнял ее.

А это фото, вытащил снизу стопки за краешек, — сладкое прошлое. Здесь мы с Милой после шикарного секса нежились в постели.

— Правда? — зашипел Лютый.

— Что именно? — не понял я претензии. — Ты думаешь, что это было, когда вы поженились?

Не в силах больше говорить, я просто расхохотался. Да, звучало, как будто утка крякает, но меня разрывало от глупости. Хотя я, наверное, тоже бы поверил. У ревности глаза не просто велики — они навыкате.

Откашлявшись, схватился за грудь — там покалывало от тряски и смеха. Я отдышался, Лешка не перебивал.

— Береговой, супер-мега-бизнесмен, несгибаемый спортсмен, тот, кто никому не верит, всегда проверяет факты и людей, до сих пор слепо доверяет подложным фактам?