подчеркивалось, что в сабху входят только самые достойные брахманы, хотя в действительности эти условия редко соблюдались (Алаев, 2011: 179–180).

Брахманская община обладала значительной автономией, и возникающие проблемы в большинстве случаев решала своими силами. В некоторых аграхарах существовал особый судебный орган – ньяям, а его члены назывались ньяяттарами. В Уттарамеруре в XIII веке среди ньяяттаров была даже женщина – некая Перунгара-наятти (Алаев, 2011: 190). Бывали случаи, когда сабхе крупного поселения подчинялись деревни (брахманские и небрахманские), разбросанные по значительной территории. Например, сабха в Тирувадаттурае (Танджавур) считалась главной для двенадцати деревень, расположенных в нескольких наду.

Сабха обычно созывалась особым барабанным боем, и все, кто слышал его, понимали, что созывают брахманов. В деревне мог быть и специальный глашатай, в чью обязанность входило созывать брахманов на заседание сабхи. За это он получал из общего фонда ежедневное пропитание. Как правило, брахманы заседали в храме или в дхармастхане – особом помещении, предназначенном специально для сбора сабхи (Алаев, 2011: 179).

Формирования типа аграрахары включали только брахманов, которые получали дары благодаря знанию Вед и ритуалов. По словам М. Уиллиса, держатели аграхары выполняли ту же колонизирующую роль, что и их коллеги в храме. Брахманы, поставленные в такое положение местными правителями, оказывали огромное влияние на распространение идеологии, на которой основывался престиж этих самых правителей (Willis, 2009: 161). По мнению Л. Б. Алаева, брахманские поселения сыграли важную роль в консолидации тамильского общества, а брахманские общины способствовали формированию идеологического единства тамилов, распространяя единые религиозные представления и единообразные обряды, учреждая новую, индуистскую, интерпретацию традиционных индуистских богов (Алаев, 2011: 173). И по большому счету, основное назначение земельных пожалований большим группам брахманов[206] состояло в том, чтобы обеспечить центральную власть специалистами в области идеологии[207].

Однако примерно с 1350 года на протяжении трехсот лет, то есть в период существования империи Виджаянагар, брахмадеи начинают утрачивать свое положение, их статус заметно понижается, в то время как значительно повышается статус храмов (Appadurai, 2008: 64). Именно храмы становятся главным объектом для царских пожертвований, а не брахмадеи.

Позже начнут раздаваться голоса тех, кто осуждает брахманов за их привилегии, и общество разделится на два лагеря – одни будут видеть в брахманах врагов, незаконно пользующихся преимуществами своего высокого статуса, а другие будут пытаться если уж не защитить их, то хотя бы оправдать. И народу придется объяснять, что землю в дар получали не только брахманы, но и люди, чей талант в той или иной сфере был признан власть имущими – барабанщики, музыканты, танцовщицы, учителя танца. Ведь земля давалась для того, чтобы способные и талантливые люди, в которых было заинтересовано государство, и в дальнейшем могли заниматься своим делом[208].

Антибрахманизм и реформаторы

На протяжении многих столетий брахманы в целом занимали высокое положение в обществе, и это было характерно для всех регионов [209]. В некоторых случаях авторитет брахманов давал им право вершить справедливость, наставлять мирян на праведный путь и разрешать спорные ситуации[210]. И практически до начала XX века положение брахманов в Тамилнаду оставалось прочным, но на рубеже XIX и XX веков на волне национального движения и борьбы за независимость Индии положение представителей высшей варны пошатнулось. С этого времени начинает нарастать антибрахманское движение, а тамильские националисты теперь видят в брахманах чужаков, пришедших с севера и насаждавших чуждую тамилам арийскую культуру.

Политика в позднеколониальный и постколониальный период разворачивалась на фоне конфликта, возникшего между брахманами и небрахманами. Брахманизм неизменно ассоциировался с арийским Севером и с точки зрения местных националистов был врагом всей дравидийской культуры. Брахманов обвиняли в злоупотреблении властью, которое продолжалось столетиями и даже тысячелетиями, в подавлении исконной тамильской культуры, в порабощении коренных дравидов, под которыми, прежде всего, имелись в виду представители низших каст и неприкасаемые. По мнению националистов, тамильская земля подвергалась колонизации трижды: в древности была арийская колонизация с насаждением санскрита, затем европейская колонизация с насаждением английского, а с конца XIX века началась внутренняя колонизация – в виде индийского империализма с насаждением языка хинди. Когда в 1918 году М. К. Ганди основал в Мадрасе «Институт пропаганды хинди в Южной Индии» (Dakshin Bharat Hindi Prachar Sabha), то, по мнению националистов, это служило очередным подтверждением третьей колонизации.

Ситуацию усугубляла так называемая «теория деградации», делавшая акцент на превосходстве арийской культуры. Согласно этой теории, древние арии создали уникальную культуру со сложной философией и религией, и по мере включения в свою орбиту аборигенных народов арийская культура постепенно смешивалась с местными и деградировала. Такие взгляды не были чужды и большинству тамильских брахманов, считавших себя индоариями. К началу XX века они неплохо адаптировались к условиям колониального правления и в числе первых стали получать английское образование, заняв ключевые позиции в сфере образования, журналистики, юриспруденции и медицины. Поэтому совсем не удивительно, что местные националисты стремились очистить не только тамильскую историю от ариев, но и современность – от брахманов. Такой пример. С 20-х годов прошлого века националистические лидеры начали развивать идею создания отдельного дравидийского государства Дравиданаду (букв. Страна дравидов), откуда исключалось все североиндийское население вместе с южноиндийскими брахманами. В центре интересов националистов находились все небрахманы, особенно неприкасаемые и шудры Тамилнаду, а также примыкающие к ним тамильские христиане и мусульмане (Whitehead, 1998: 101). Местные брахманы считались чужаками, и места в Дравиданаду для них не было.

У тамильских националистов имелась собственная теория «деградации». Согласно этой теории, исконно тамильское божество – Шива, следовательно, шиваизм – древняя религия дравидов, которая возникла задолго до прихода ариев. Это была монотеистическая религия, в ней не было таких извращений, как жертвоприношения животных в ведизме. А деградация дравидийской культуры наступила в результате влияния арийского брахманизма с его многобожием, кастовой системой и дикими обычаями. Националисты призывали тамилов помнить о том, что их предками было создано по-настоящему демократическое общество. Там не было такой жесткой и строгой кастовой системы, как на Севере, и люди не делились на брахманов, кшатриев, вайшьев и шудр. Это было совершенно чуждо дравидам (Revolt, 2010: 323).

В первые десятилетия XX века в рамках Дравидийского Движения возникло Движение Самоуважения (там. Cuya mariyātai iyakkam, англ. Self Respect Movement), которое в 1926 году основал И. В. Рамасами Наикер, известный больше как Перияр[211]. В 1925 году, когда в Тамилнаду грамотными были всего 7 % населения, Перияр начал издавать тамильский еженедельник «Республика» (Kuṭiyaracu), а с 1928-го по 1930-й год, когда мало кто из тамилов знал английский язык, Перияр решил издавать