— Я не любитель, а тем более — не знаток бренди, — развел руками Репнин. — Но, доктор, вы думаете то же, что и я?

— Я не исключаю, что в бренди был подмешан яд. И это в корне меняет дело. Я должен еще раз осмотреть тело барона, немедленно! Ждите меня здесь и берегите графин — он мне понадобится!

* * *

Владимир по-прежнему стоял на коленях перед телом отца. Барон лежал на постели такой просветленный и красивый. Казалось, он просто заснул, сбросив на время озабоченность и тревоги последних дней. Морщины на лице разгладились, и все тело излучало покой и умиротворение. И лишь правая рука безжизненно свисала — Владимир поднял ее и осторожно положил на постель. На пол что-то упало. Владимир поднял упавший предмет — это был медальон, с которым отец никогда не расставался. Корф открыл его и вздрогнул.

— Отец! — воскликнул он. — Ты же говорил мне, что она исчезла из нашей жизни! Ты же говорил, что забыл ее!..

Владимир, словно обезумевший, бросился к камину и со всей силы швырнул медальон в угли. Доктор велел затушить камин и открыть окна: на дворе — лето, в комнате — умерший.

— Господи! Что же я делаю?! — Владимир обернулся к отцу. — Почему, почему ты столько лет скрывал, что помнишь о ней?! Почему мы так мало разговаривали с тобой?! Не было бы этих глупых размолвок… Я пытаюсь вспомнить что-то хорошее — а на ум приходят только наши бесконечные обиды. Мы постоянно спорили о какой-то чепухе! А ты, оказывается, думал о ней. Отец, я почти не знал тебя! О чем еще ты думал, о чем горевал, чему радовался? Мы так и не успели поговорить о главном…

— Владимир Иванович! Вы позволите? — это был Штерн.

— А?! Что?! — Владимир заметался, как будто его застали на месте преступления.

— Простите, что снова врываюсь к вам, но дело не позволяет отлагательств. Я прошу вас разрешить мне еще раз осмотреть тело вашего отца.

— Зачем?

— Я прошу вас довериться мне и все объясню через несколько минут.

— Да-да, конечно, — потерянным голосом сказал Владимир. — Мне уйти?

— Буду вам признателен, если вы подождете меня в библиотеке.

Корф еще раз с тоской взглянул на отца и вышел из спальной. В библиотеке он сразу увидел Репнина и поначалу не заметил стоявшую у окна Анну.

— Миша! Прости, я так и не поздоровался с тобой по-человечески.

— Это не важно, — с пониманием сказал Репнин.

— Хорошо, что ты приехал… — кивнул было Владимир и, наконец, разглядел в полумраке библиотеки ее. — Впрочем, ты ведь приехал не ко мне.

— Я приехал к тебе, — с усилием подчеркнул Репнин последнее слово. — И готов поддержать тебя в твоем горе.

— А что мы теперь можем сделать, Миша! — Корф прошел к любимому креслу барона и сел в него. — Ты не знаешь, зачем доктору Штерну потребовалось повторное освидетельствование?

— Я пока не уверен, Володя, и надеюсь, что мне это только показалось.

— Объясни!

— Бренди… — Репнин указал на графин на столике. — Я обнаружил какой-то осадок в бокале и потом в графине. Это очень подозрительно.

— Возможно, кто-то из слуг приложился и после добавил какой-нибудь дряни, чтобы не заметили. Обычное дело.

— Нет-нет, — вмешалась Анна. — Иван Иванович сам всегда переливал бренди. А вчера ночью он долго сидел в библиотеке, и вряд ли кто-то из слуг мог незаметно взять графин.

— К тому же у этого бренди — несвойственный ему аромат. Доктор Штерн тоже насторожился.

— Кроме отца, его никто не пил. Я не верю, чтобы кто-то подсыпал туда яд. Какой-то бред из пошлых, французских романов!

— У барона были враги?

— Только французы на войне. Но если твое подозрение верно, то это не враги — это убийцы! Что там, Илья Петрович? — Владимир стремительно поднялся навстречу вернувшемуся доктору.

— Должен сообщить вам, господа, что мои наихудшие опасения оправдались. Судя по ряду признаков, барона отравили. И, скорее всего, яд был подмешан в бренди, который Иван Иванович пил накануне спектакля.

— Как это может быть? — вскричал Владимир.

— К сожалению, на яде не остается отпечатков, и потому я не в силах описать вам картину преступления. Но то, что оно совершено, готов подтвердить под присягой. Я вынужден буду изъять у вас злополучный графин и доложить обо всем исправнику.

— Надеюсь, вы не хотите сказать, что все это помешает мне проститься с отцом?

— Ни в коем случае. Я сейчас же привезу отца Павла — душа невинно убиенного должна получить высшее благословление в последний путь, тем более что все произошло так стремительно, и барон не успел причаститься перед смертью. Но расследование должно состояться, и я рекомендую вам поискать убийцу в своем окружении. Знать о привычках барона и воспользоваться ими могли только те, кто хорошо был о них осведомлен.

— Поступайте так, как сочтете правильным, — кивнул Владимир.

— И законным, — добавил доктор Штерн.

Он с величайшей осторожностью взял со стола графинчик и обмотал его захваченным из спальной барона полотенцем. Потом вежливо откланялся, унося с собой смертоносный груз.

— Володя, — начал Репнин.

— Прошу простить и оставить меня, — резко сказал Владимир. — Анна, проводите Михаила в комнату для гостей. И велите собрать слуг — я должен объявить всем о случившемся. Пусть ждут у крыльца, я выйду.

Оставшись один, Владимир первое время стоял посреди библиотеки, боясь пошевелиться. Рассудок отказывался принимать сказанное доктором Штерном. Отца отравили? В имении появился свой Цезарь Борджиа или, что еще хуже, синьора Тофана? Безумие! Кто мог желать смерти барона? Отец никогда не был замешан в политике и скандалах любого толка. Разве что история с Долгорукой? Но Мария Алексеевна? — смешно! Она и умом-то особенным Богом пожалована не была — одни тряпки да развлечения на уме. Странно, как Лиза выросла такой скромной и терпеливой…

Владимир обвел взглядом книжные шкафы — если вы что-то видели, что-то знаете, скажите! Кто этот негодяй, пробравшийся под покровом ночи в библиотеку и вливший смертельную жидкость в любимый напиток отца? Владимир вспомнил, что от бренди отказались все — княгиня, Забалуев, да и он сам не жаловал его. Но неужели же симпатия к другому напитку может служить поводом для подозрений?

Отец, отец! Зачем ты ушел? Почему сейчас, когда ты так нужен!..

В дверь постучали, и следом вошла Анна.

— Владимир Иванович, приехал отец Павел. Он хотел бы пройти к дядюшке. А слуги ждут вас, как вы и просили.

— Хорошо, — кивнул Владимир. — Я сам встречу отца Павла, а ты ступай на двор со всеми. И забудь, слышишь, забудь это — дядюшка! Не смей очернять его память — ты мне не сестра, ты — никто! Игры закончились — знай свое место!

Анна промолчала. Она низко, но с достоинством поклонилась новому хозяину и вышла из библиотеки. Владимир проводил ее обезумевшим взглядом и выбежал в коридор.