Как только она скрылась на кухне, формальность совещания разом нарушилась. Бернард вдруг начал извиняться перед Каролиной. Меня это тревожило. Тоби все вертел и вертел металлический шарик в руках.

— Полагаю… — Он словно говорил сам с собой. — Нет, это нелепо.

— Что нелепо? — спросил я.

Он посмотрел на меня.

— Я просто думал вслух.

— Поделись со мной своими мыслями, — попросил я его. Бернард и Каролина замолчали и выжидающе посмотрели на Тоби.

— Нет, это ерунда.

— Тем не менее скажи нам.

— Я просто подумал, нельзя ли использовать его для стеклования.

— Что это еще за стеклование? — вопросил Бернард адвокатским голосом.

— Называется это по-другому, а мне нравится «стеклование».

— Что называется? — спросила Салли, которая вернулась в гостиную с подносом. Принесла чайник, чашки и прочее, в том числе вазу с шоколадным печеньем, которое сразу привлекло Бернарда.

— Тоби только что сказал нам, что этот шар мог использоваться для стеклования.

— Для чего? — Салли поставила поднос на стол.

— Да, что такое стеклование? — поддержал ее Бернард.

Тоби посмотрел на Каролину, как мне показалось, смущенно.

— Стеклованием я называю имитацию беременности путем размещения в матке кобылы большого стеклянного шара.

— Но почему кто-то это делает? — спросила Каролина.

— Чтобы у кобылы не возникло течки, — ответил Тоби.

— Вы уж извините, но я совершенно не понимаю, о чем речь! — воскликнул Бернард.

— Допустим, вы не хотите, чтобы в какой-то определенный период у кобылы началась течка. Вы через шейку вводите в матку один или два больших стеклянных шара. Как-то так получается, но наличие шаров в матке убеждает кобылу, что она беременна, поэтому яйцеклетка не созревает, течка не начинается, не возникает желания спариться.

— А откуда это все идет? — спросил я.

— Иногда хочется, чтобы течка началась в определенный момент, скажем, чтобы спаривание с жеребцом произошло в конкретный день. Вы оставляете стеклянный шар в матке кобылы на несколько недель, потом вынимаете, и топля, у нее практически мгновенно возникает желание спариться. Как и почему, я не знаю, об этом нужно спросить у ветеринаров. Но мне точно известно, что способ этот в большом ходу. Некоторые жокеи стипль-чеза снимают у кобылы желание спариться перед важными соревнованиями. Иначе от неудовлетворенного желания кобыла может пребывать в дурном настроении и выкидывать фортели. Совсем как женщина. — Он рассмеялся и похлопал Салли по колену.

— Или взять пони для поло, — подхватил я. — Вы же не захотите, чтобы во время игры у кобылы-пони возникало желание спариться, особенно если в игре участвуют и жеребцы.

— Конечно, если на поле действительно есть жеребцы, — согласился Тоби.

— А кто еще может быть? — Бернард уже ел печенье.

— Мерины,[42]— ответил Тоби.

Бернард поморщился, сдвинул колени.

— То есть ты думаешь, этот металлический шар можно использовать вместо стеклянного? — спросил я.

— Не знаю, — ответил Тоби. — Они примерно одного размера. Но шар нужно стерилизовать. По крайней мере, снаружи.

— И сколько шаров можно ввести в матку? — спросил я.

— Обычно вводят один-два. Но я знаю, что использовались и три. Об этом лучше спрашивать ветеринара.

— А они не выпадают? — с улыбкой спросила Каролина.

— Нет, — ответил Тоби. — И кобыле приходится делать укол, чтобы расширить шейку и ввести их. Стеклянные шарики вводятся в матку через пластиковую трубку, которую вставляют в шейку. Когда действие лекарства заканчивается, шейка сужается и не позволяет им выпасть. Все просто. Я видел, как это делается.

— Но как их достать?

— Этого я не видел, но, думаю, кобыле делают такой же укол, шейка раскрывается, и матка просто выталкивает шары наружу.

— Но эти шарики недостаточно велики, чтобы использовать их для контрабанды наркотиков, — заметил Бернард. — В лошадях или в ком-то еще.

— Мне говорили, что Питер Комаров завозит лошадей большими транспортными самолетами, — сказал я. — Сколько лошадей может войти в такой самолет?

— Я попробую это выяснить. — Тоби поднялся с дивана и вышел из гостиной.

— Мы можем предположить, что в каждой лошади будет по три шара, — указал я.

— Только в кобылах, — уточнила Каролина.

— Верно. Но, скорее всего, он импортирует исключительно кобыл.

Вернулся Тоби.

— Как мне сказали в компании, которая занимается перевозкой лошадей из аэропортов Гатуик и Лутон, в большой транспортный самолет вмещается до восьмидесяти лошадей.

— Уф, — вырвалось у меня. — Большой табун.

— Восемьдесят умножить на три, — сказала Каролина. — Двести сорок шаров. Это много?

Со школы я помнил, что объем сферы равен четырем третьим, помноженным на пи и радиус в кубе. Диаметр шара составлял порядка четырех сантиметров. Я быстренько все перемножил. Получилось, что при объеме шара в тридцать кубических сантиметров объем всей партии составлял семь тысяч двести кубических сантиметров.

— Чуть больше семи литров.

— Мне как-то непривычно иметь дело с литрами, — заметил Бернард.

Я произвел в уме еще один несложный расчет.

— Этого достаточно, чтобы наполнить двенадцать пинтовых[43]кружек пива. Еще и останется.

— И сколько будет стоить партия кокаина такого объема? — спросил Бернард.

— Я понятия не имею, какова стоимость кокаина, — ответил я.

— Полагаю, об этом можно узнать в Интернете. — Тоби вновь встал. — Пойду спрошу у Гугла. — И вышел из гостиной.

Мы сидели, дожидаясь его. Я пил чай, Бернард уже взялся за четвертое печенье.

Тоби вернулся.

— Согласно Интернету кокаин идет по сорок фунтов за грамм.

— И сколько граммов кокаина в пинтовой кружке? — спросил Бернард, как раз дожевавший печенье.

Я рассмеялся.

— От всей этой математики у меня плавятся мозги. Если бы мы говорили о воде, то в каждом литре была бы тысяча граммов. То есть всего семь тысяч граммов. Но я не знаю, порошок кокаина тяжелее воды или легче. Он плавает?

— Едва ли он сильно отличается по весу, — предположил Бернард. — Пусть будет семь тысяч граммов. Умножаем на сорок и получаем двести восемьдесят тысяч фунтов. Неплохо. Но не так и много, учитывая все риски.