Ищейка молчал. Стоял там же, в той же позе и точно ждал объяснений. Но я не могла. Вот не могла, и всё!

– Айрин? – не выдержав, позвал он, и я мотнула головой.

Идгард таким ответом, конечно, не удовлетворился.

– Айрин, просто скажи, что происходит, – спокойно, без тени каких-либо эмоций попросил маг.

Я опять замотала головой, да ещё зажмурилась в придачу. Как итог ищейка отмер. Приблизился и протянул руку, предлагая встать.

В этот миг сердце, которое и так стучало, как шальное, совсем с ума сошло, а воздух в лёгких закончился. Тем не менее я сумела выдавить:

– Идгард…

А вот договорить не смогла.

Магу надоело ждать. Поощрять мою оторопь он тоже не собирался. Пока пыталась сформулировать мысль и справиться с дыханием, наклонился и сам за руку ухватил.

И застыл! Я, увы, тоже замерла, с ужасом сознавая: вот это яркое ощущение точно взаимно. В смысле, его испытываю не я одна, но и Идгард.

Ну а самое неприятное – суть данного ощущения была очевидна. Не требовалось ни учебников, ни справочников, чтобы понять: это – эффект узнавания, который… даёт Древняя кровь.

– Та-ак, – повторил маг.

Я напряглась безумно. Втянула голову в плечи и даже уши, кажется, прижала. Однако самое жуткое ожидало впереди…

Идгард без ошибки определил руку с узором и вздёрнул рукав платья. Спустя ещё секунду расстегнул один из своих кожаных браслетов, и в тишине кабинета прозвучало очередное:

– Та-ак…

Теперь в голосе ищейки слышалось не удивление, а самая настоящая угроза. Эта интонация стала поводом открыть глаза и… очутиться на грани обморока. Просто мой узор ожил и тянулся к узору Идгарда, как к родному. Оранжево-алые линии, украшавшие запястье мага, не отставали, тянулись к моим.

Когда линии переплелись, я нашла в себе силы перевести взгляд на лицо Идгарда и поймать ответный острый взгляд серо-синих глаз. И прошептать единственное, на что хватало сил, смелости и фантазии:

– Я всё объясню.

– Да, – Ид поджал губы, – конечно.

Из лавки мастера Льюиса я не выходила – меня фактически вывели. Одной рукой крепко прижимая за талию, во второй неся саквояж.

Но никакой романтики – просто в результате всех потрясений стоять на ногах было категорически сложно. К тому же Идгард… он, кажется, перестраховывался. Держал не только для того, чтобы помочь, но и для того, чтобы не сбежала.

У входа в лавку ждали четверо сотрудников управления, а также Льюис с Норсом. Парочка нелегалов была уже в наручниках и оптимизмом не пылала.

– Этими займусь позже, – кивнув на арестантов, сообщил подчинённым Идгард. – Пока в камеры предварительного заключения их определите и мастерскую обыщите как следует.

– А этот обыск… – попытался уточнить один из сотрудников.

– Можете хоть стены ломать, – перебил Ид. – Но чтобы улики были!

Мужчина удовлетворённо кивнул и тут же покосился на меня. Впрочем, с момента выхода на меня вообще все, включая зевак и сотрудников, проверявших соседние павильоны, косились.

Смотрели и ждали пояснений, однако лорд тес Вирион отчитываться не собирался. Окинув пространство цепким взглядом, он махнул припаркованному в отдалении мобилю – мобили, в отличие от экипажей, на рынок пускали, – затем жестом подозвал человека, которого я прежде за зеваку приняла.

– Ты за старшего, – заявил Идгард.

Мужчина с готовностью кивнул и всё-таки поинтересовался:

– А вы?

– Нужно доставить в управление особо опасную.

Человек не поверил, уставился удивленно, а я стыдливо опустила ресницы. Особо опасная. Я! Всё, это конец. Идгард, он… он…

– Я всё…

– Объяснишь-объяснишь, – уже зная, чего именно от меня ждать, перебил маг. Голос прозвучал настолько спокойно, что по спине мурашки побежали.

Дальше был мобиль, галантно распахнутая перед девушкой дверца и брошенное водителю:

– В департамент. К четвёртому подъезду.

Водитель глянул недоумённо, а потом даже рот от изумления приоткрыл. Ну а я задрожала пуще прежнего. С самого начала понимала, что ждать поблажек от Идгарда бесполезно, но теперь ситуация встала в полный рост.

Меня везут в Департамент магического правопорядка. Меня станут допрашивать. Меня… в тюрьму посадят. Но это всё мелочи в сравнении с тем, что посадят не только меня, но и маму с папой!

Когда мобиль тронулся, я воспользовалась тем, что остались фактически наедине и сидим на одном диванчике. Потянулась, вцепилась в рукав мужского плаща и прошептала:

– Идгард.

Ищейка медленно повернул голову, одарил взглядом, а я в настоящую панику впала.

– Идгард, умоляю, родителей моих спаси.

– А за сестру с братом просить не будешь? – поинтересовался он.

– Они не виноваты. – Я замотала головой. – Они вообще ничего не знают.

Маг хмыкнул и… промолчал.

Он сидел на том же диванчике, смотрел на меня и не выражал никаких эмоций. Спокойствию Идгарда могли бы позавидовать все столь любимые Вирджем мраморные бюсты, вместе взятые, и все скалы в придачу. Только меня это спокойствие никак не удовлетворяло.

– Идгард, – позвала тихо и снова потянулась, чтобы коснуться уже не плаща, а его руки.

Знакомое ощущение узнавания, принадлежащее Древней крови, и руку мою крепко сжали. Потом медленно, но неотвратимо потянули к губам – только это не нежность была, практически агрессия.

– Почему ты скрывала? – спросил Ид.

– Я ошиблась, – выдохнула искренне. – Я… совершила глупость.

– А тогда, в Раваншире? Ты ведь могла сказать, – продолжил напирать он.

Сразу вспомнился гобелен и ночь на праздник Нового солнца. Идгард пришел ко мне из храма, где ему снова не повезло, а я…

– Прости, – прошептала, потупив взгляд. – Я готова принять любое наказание и даже сопротивляться не буду. Только умоляю, спаси моих родителей. Они не виноваты. Они…

Я осеклась и замолчала, а Идгард не ответил. Так и не выпустив мою руку, откинулся на спинку диванчика и прикрыл глаза.

Несколько долгих минут я рассматривала его лицо – в свете нового зрения оно тоже изменилось, стало умопомрачительно красивым. Потом заставила себя отвернуться и уставиться в окно.

Весь окружающий мир выглядел необычно, и если в процессе поездки с Норсом я была слишком напряжена, чтобы обращать внимание на пейзажи столицы, то теперь, вопреки всякой логике, расслабилась. Вскоре из груди вырвался восторженный вздох, а за ним – ещё.

Вот теперь Идгард отмер, спросил:

– Что?