— Уехал? Что значит уехал?

Лорелей с трудом верила собственным ушам и растерянно смотрела на Олимпию. После двух долгих недель болезни силы, наконец, вернулись, и она снова почувствовала себя здоровой. Конечно, если бы не помощь Септимуса, Делмара и юного Стефана, рана заживала бы значительно дольше, да и вообще неизвестно, справился бы организм с инфекцией или нет. И все же полмесяца в постели — серьезное испытание. Конечно, от посетителей не было отбоя: все разновозрастные обитатели Санданмора, а также Уэрлоки и Воны выстраивались в очередь, чтобы посидеть рядом и хотя бы немножко поговорить. И вот, когда она смогла выйти из комнаты и даже спуститься вниз, в гостиную, самый главный человек внезапно куда-то уехал. А ведь пока она лежала без сил, Аргус не отходил ни на шаг. Рассказывал забавные истории, читал, а перед сном нежно целовал в лоб. И Лорелей поверила, что счастье возможно.

Как выяснилось несколько мгновений назад, поверила напрасно. Казавшийся таким надежным друг исчез, не попрощавшись и не сообщив, куда и зачем едет. Неужели увидел, что она выздоровела после ранения, нанесенного его личным врагом, счел свою работу законченной и поспешил прочь, на свободу? В таком случае, что же делает в Санданморе многочисленный отряд Уэрлоков и Вонов?

— Не думай о плохом, — посоветовала Олимпия. — У Аргуса действительно накопилось немало дел; не забывай, что целых две недели он неотлучно просидел возле твоей постели. Ловил каждый твой вдох.

Так оно и было. Когда бы Лорелей ни открыла глаза, первым делом встречала теплый взгляд любимого. Даже отец появлялся реже. А Аргус не только составлял приятную компанию, но и кормил с ложечки, смачивал лоб прохладной водой, читал книги и выполнял множество мелких поручений. Так много времени они не проводили вместе с тех самых пор, как мисс Сандан привезла едва живого сэра Уэрлока в поместье герцога, устроила в садовом доме и два первых дня просидела рядом, почти не вставая. Должно быть, именно поэтому внезапное исчезновение не просто расстроило, но и обидело до глубины души.

Нет, твердо сказала себе Лорелей. Это не бегство. Олимпия никогда не ошибается; раз Аргус уехал, значит, так и должно быть. В конце концов, ему приходится зарабатывать на жизнь, а, начиная с рокового дня похищения и плена, он ничего для этого не делал. А в это самое время отец, при всей своей рассеянности и погруженности в абстрактные занятия, постоянно заботился о благосостоянии огромного семейства. Как любил повторять он сам, деньги в лесу не растут, и, чтобы их добыть, приходится прикладывать усилия.

— Помню, Аргус говорил, что его ждет работа, — заметила Олимпия.

— Да, вы правы. Вспоминаю, что в разговоре со мной он тоже об этом упоминал. Но только не объяснил, чем именно предстоит заниматься, и я решила, что неотложные дела накопились здесь, в Санданморе.

— О нет, брат сейчас в Лондоне.

При упоминании столицы сердце неприятно дрогнуло. Мысль о блестящих салонах и опытных светских дамах радости не доставила. Не пройдет и нескольких дней, как сама она превратится в его глазах в скучную провинциалку. Ужасное опасение, раз появившись, обосновалось прочно и надолго. Перед глазами Лорелей стояла жуткая картина: Аргус разгуливает по улицам Лондона под руку с какой-нибудь умопомрачительной модной красавицей.

— Ну, если вы вдоволь настрадались, представляя брата в разгар оргии с полудюжиной падших женщин, осмелюсь пригласить на небольшую прогулку. Свежий воздух поможет выветрить из головы глупости.

— С полудюжиной? — недоверчиво переспросила Лорелей. — Разве такое возможно?

Олимпия снисходительно пожала плечами, встала и расправила пышную юбку.

— Доводилось слышать, что во время оргии о целомудрии думают меньше всего.

— Но как же вы могли слышать об оргиях? Всегда думала, что дикие сборища происходили только в античные времена, в Древней Греции и Древнем Риме. Чтобы узнать о запретном, тайком читала те книги, которые отец, как ему казалось, надежно прятал от нас, детей.

— Все старое когда-то оживает, возвращается и становится новым, особенно если речь идет о мужской похоти. Как и в глубокой древности, в наши дни нелепое самолюбие тоже заставляет мужчин окружать себя подружками. Видимо, они полагают, что распущенность способна доказать недюжинную выдержку и силу.

— О, замечательно, ничего не скажешь! Гадкие самовлюбленные петухи, — пробормотала Лорелей и медленно поднялась. К немалой своей радости, она не ощутила даже легкого головокружения — молодые Уэрлоки оказались искусными лекарями. — Интересно, что бы они почувствовали, если бы женщины последовали их примеру и тоже устроили вакханалию?

Олимпия остановилась возле двери и заинтересованно обернулась:

— О, какая чудесная идея!

— Всего лишь шутка. Если угодно, гипотетическое сравнение.

— Тем не менее, мысль действительна увлекательная. Только представь: оргия для женщин, где они сами выбирают мужчин, а тем приходится безропотно выполнять любое желание, любой причудливый каприз.

Лорелей нахмурилась.

— Странно. Еще недавно я с радостью пустилась бы в пространные рассуждения, а сейчас эта тема почему-то меня совсем не интересует.

— А все оттого, что ты безумно влюблена в моего брата.

— Ну, насчет «безумно» сомневаюсь, — возразила Лорелей и следом за леди Уэрлок вышла из комнаты. — К тому же сейчас я далеко не так наивна, как раньше, и совсем не уверена, что захочу раздеться на глазах у нескольких мужчин. Впрочем, иногда встречаются такие красавцы… ой, что это я говорю? — Она покачала головой. — Ты то и дело втягиваешь меня в невероятные разговоры.

— Но они-то и бывают самыми интересными.

— И что же, милые дамы, вам кажется самым интересным? — насмешливо уточнил Септимус.

Он вышел из гостиной в тот самый момент, когда подруги спустились в холл.

— Неприличные разговоры, — улыбнулась Олимпия.

— А, понятно. Позволите присоединиться?

— Ты еще слишком молод.

— Не моложе леди Лорелей.

— Женщины взрослеют быстрее мужчин. А вы и в тридцать все еще остаетесь детьми. А потом, после пятидесяти, снова впадаете в детство. Это известный факт. Так что разрешим составить нам компанию в тот короткий период, когда будешь взрослым.

— Хулиганка.

Септимус рассмеялся, поцеловал кузину в щеку и тепло посмотрел на Лорелей:

— Немного окрепли?

— Еще как! Не могу больше сидеть в комнате. Если бы вы не ускорили выздоровление, то пришлось бы провести в постели еще несколько недель. Вот тогда точно сошла бы с ума.

Септимус снова весело засмеялся, а Лорелей улыбнулась.

— Ну, а поскольку все сложности уже позади, вы решили погулять. Позволите немного проводить?