— И усы, миледи, не забудьте про усы!

— И усы, конечно же. Ты разве ж дашь о них забыть!..

— Счастлив свести знакомство с дочерью столь достойного джентльмена, — напыщенно проговорил лорд Вильям, сделав попытку изобразить бровями, щеками и даже ушами нечто вроде вежливого поклона.

Молли вновь проделала книксен.

— Весьма польщена, лорд Вильям…

— Смотри, yegoza yegozovna, гребни вот тут. Щёточка для усов вот тут. Ножницы… пинцет… мазь для формы…

— Но, мисс, я всё равно жду вашего рассказа! — напомнил лорд. — Вы должны были пережить поистине невероятные приключения!..

Молли невольно опустила голову. Да, приключения… Разговор с пропавшим Сэмми на старом маяке, пленные Rooskies, Всеслав, кошка Диана, бегство… Бронепоезд «Геркулес», мисс Барбара, а потом — оборотни, Волка, Вольховна Младшая, путь за перевал, госпожа Средняя, front, схватка и её огненный молот, разящий паровые ползуны Королевства…

Нет, не станет рассказывать она об этом любезному лорду Вильяму. Разве что с очень, очень большими изъятиями.

— Конечно, мой лорд. Но только если госпожа наша хозяйка даст мне разрешение и отпустит!

— Какая прекрасно воспитанная мисс! — умилился лорд. — Разумеется, миледи надлежит слушаться, ибо здесь мы все в её власти, за пределы которой я даже боюсь заглядывать!..

…Простившись со словоохотливым лордом, Молли послушно семенила за Старшей, показывавшей ей всё новые комнаты, где, в общем, было одно и то же — травы, коренья, банки, склянки, сундуки, домотканые половики и лоскутные одеяла. Откуда–то появились кот Vasilii с кошкой Дианой, выглядевшие уже друзьями не разлей вода.

Старуха остановилась около неприметной низкой двери. В отличие от других, её во всех направлениях пересекали широкие полосы воронёного железа.

— Вот сюда, — ткнула пальцем ведьма, — тебе заходить ни в коем случае нельзя. Поймаю — шкуру спущу!

Так, что дознаватели Особого Департамента покажутся тихими, скромными и ласковыми монашками. Всё поняла, непоседа?

— Да, госпожа Старшая. — Молли опустила глаза.

— То–то же, — проворчала ведьма, окидывая ученицу проницательным взором. — Ключ от неё не ищи, он всегда у меня. Остальные все — на гвозде связка, там, в передней горнице. Ходи всюду, где хочешь! — повторила она, поднимая узловатый кривой палец.

— Да, госпожа Старшая.

Потом она лежала под лоскутным одеялом в своей комнатке, рядом уютно мурлыкала сытая и довольная Ди, а вокруг засыпал дом Старшей.

И слышалось это совершенно не так, как у двух её младших сестёр. Поскрипывало, похрустывало, постанывало, чуть подвывало — это уж как водится; кто–то мелко переступал, прохаживался туда–сюда над головой; чудилось, что совсем рядом переговариваются визгливо–тоненькие голоски, но нельзя было ни разобрать слов, ни понять, откуда идёт звук.

Из дома словно уходило что–то огромное, бесформенное, отодвигалось вдаль, а место его занимало другое, столь же огромное и бесформенное, но тёмное, многоглазое, пристальное.

Ночное.

Ночь глядела на Молли со всех сторон, словно оценивала — сдюжит? Или нет?

В углу завозилась какая–то лохматая фигурка, ростом, наверное, Молли до колена. Старческий голос что–то сердито прошамкал на языке Rooskies, раздалось шарканье веника по доскам.

Молли натянула одеяло на голову.

Ничего не бойся. Ничего не бойся. Это просто испытание, это просто слуги Старшей. Не бойся. Магия сильна в тебе, сильна здесь, спи, беглянка, спи, Молли Блэкуотер…

Последние слова произносила уже явно не она сама.

Так началась жизнь Молли в доме Старшей. Она не знала, что творится вокруг, что делается на перевале, что ожидало тот городок, где целительствовала Средняя. Госпожа Старшая об этом не говорила.

— Не наше это дело, — отрезала она, когда на следующий день за скудным завтраком — кусок ржаного хлеба да кружка холодной воды — Молли спросила о войне. — Когда нашим сделается, тогда и думать станем. А пока что мне тебя учить нужно! Потому как огонь подземный, коль взбесится, больше бед натворит, чем весь Горный корпус! И ты про то думать должна, а об остальном Волка с Всеславом позаботятся. Да и Младшенькая моя уже наверняка где–то там. Поняла? — И Старшая для внушительности потрясла прямо перед носом Молли сухеньким кулачком.

— Значит, что с тобой Вольховна Средняя делала? Что- что? Руку на локоть, ладонь выставить? Тьфу, глупая! Хорошая у меня сестра средняя, добрая, мимо беды людской не пройдёт, последнее отдаст, но с магией… — Госпожа Старшая досадливо потрясла головой. — Как затвердила в детстве, так и по сию пору длит. Уж я ругала её, ругала, бранила всячески… А толку чуть. «Руку на локоть!» — передразнила она сестру. — Тут не «рука» нужна…

Она резко вскочила, проковыляла к окну, резко распахнула рамы. Холодный ветер ворвался внутрь, кошка Ди, мирно дремавшая на половике, зашипела и вскочила.

— Сюда вставай. Сюда, сюда, к окну. Не жмурься! — шлепок. — Не ёжься! Разожмись!

Легко сказать — разожмись, когда прямо по щекам хлещут ледяные порывы. Жёсткие, словно сучки, пальцы Старшей впились Молли в плечи, заставляя расслабиться туго стянувшиеся мышцы.

— Ветер–ветер, — нараспев вдруг проговорила старая ведьма. — Veter–vetrilo! Пей его, Молли, в себя вбирай! Раскройся ему! Не дрожи!

И вновь жёсткие пальцы, бегущие вниз от плеч Молли к локтям и кистям, унимая дрожь.

Молли, как могла, постаралась «не дрожать». Ледяной ветер дул в лицо, но руки Старшей казались сейчас раскалёнными.

— Тебе не ладонь подставлять надо, ты вся сама по себе — «ладонь», — ворчливо продолжала ведьма. — Ветер вбирай! Раскрывайся! Пропускай через себя! Холода нет! Только сила!

И никакого «тепла в пальцах».

— Ты сама «тепло», — словно услыхала старуха.

Ветер с разбегу ударялся о грудь, жёсткие струи обдирали щёки, но холод и впрямь исчезал. Где–то под сердцем у Молли взаправду рождалось тепло, схожее с тем, которому учила госпожа Средняя, но куда, куда могущественнее.

Оно было частью её. Оно жило в крови, бежало по жилам. И сейчас ветер помогал ему выбраться на свободу.

Уже сама по себе, Молли вытянула руку, как зачарованная. От плеча вниз струился огненный жар, пылали локоть, запястье, вся ладонь обратилась словно в один сплошной ожог, и это было больно; но боль, как ни странно, Молли больше не пугала. Напротив, она обещала могущество. Возможность делать, свершать, разить и защищать.

«Отпускай птицу» — так говорила госпожа Средняя. Тогда Молли едва справилась, не умея дать свободу обретённой силе, теперь же в её объятиях рождалось нечто много, много большее, хотя тоже прекрасное и крылатое…