– Да, – сказал Локк. – Жером, ты как?

– Котенок с нами, жертву Ионо мы принесли… – сказал Жан. – Не стоит нас недооценивать, капитан Кальдрис.

3

Поначалу мокрая одежда приятно холодила тело – после того, как лодку выровняли, а котенка спасли, – но сейчас солнце клонилось к закату, освещая золотистым сиянием темные очертания крепостных стен и башен на западе Сабельного залива, и, несмотря на летнюю жару, Локк зябко поеживался под свежим ветерком в гавани.

Приятели гребли к открытым воротам огороженной бухточки – Кальдрис, честно выиграв двадцать воланов, заявил, что парус лучше не ставить, и без того накупались.

– Суши весла! – велел старый моряк, когда лодка приблизилась к каменному причалу.

Пока Кальдрис привязывал лодку, Локк вынул весло из уключины и вздохнул с облегчением. Мышцы спины ныли и зудели, будто в них песка насыпали; от жары и напряжения раскалывалась голова, блеск солнца на воде резал глаза, а в левом плече отзывалась острой болью старая рана.

Локк с Жаном выбрались на берег и размяли затекшие суставы. Кальдрис с улыбкой снял крышку с корзины, вытащил несчастного промокшего котенка и прижал к груди:

– Прости, пожалуйста, они тебя не нарочно искупали, сами вон тоже вымокли…

– Мр-р-мяу, – сказал котенок.

– По-моему, он вас куда-то послал… – ухмыльнулся Кальдрис. – Что ж, сегодня никто не утоп, уже достижение. Ну, господа, как вы считаете, с пользой день прошел?

– А вы как думаете? Мы хоть на что-то способны? – простонал Локк, разминая затекшую спину.

– Эх, рано пока о ваших способностях говорить, Коста. Вы не то что ползать, вы еще молоко из мамкиной титьки сосать не научились. Зато теперь уж точно штирборт от бакборта отличите, а я на двадцать воланов разбогател.

– Да уж, – вздохнул Локк, сгреб в охапку камзол, жилет, шейный платок и башмаки и швырнул кошелек старому моряку.

Кальдрис умильно потряс кошельком над котенком, как погремушкой над младенцем.

Натягивая камзол на мокрую рубашку, Локк оглянулся и увидел, что в залив входит гичка. Меррена сидела на баке с таким видом, будто рассталась с Локком и Жаном не десять часов, а десять минут назад.

– А теперь, господа, вам домой пора, – сказал Кальдрис, прощально взмахнув кошельком. – Завтра утречком увидимся. Сразу предупреждаю: завтра будет еще хуже, так что отоспитесь хорошенько в мягких постельках.

Десять гвардейцев на веслах повезли приятелей к причалу Савролы. Меррена по-прежнему не отвечала ни на какие вопросы, что, в общем, Локка сейчас устраивало. Приятели, растянувшись под балдахином на корме, лениво переговаривались и жаловались друг другу на усталость.

– Я б сейчас дня три проспал, – вздохнул Локк.

– Давай плотно поужинаем и в горячей ванне отмокнем, глядишь, и полегчает, – предложил Жан. – А потом наперегонки в кровать, отсыпаться… Спорим, я раньше тебя свалюсь?

– Рад бы, да не могу, – сказал Локк. – Мне сегодня еще с Реквином встретиться надо. Ему уже наверняка известно, что Страгос нас снова к себе вызывал. Сам понимаешь, Реквина лучше не злить. Вдобавок надо кресла ему отдать… и как-то объяснить, что еще происходит, иначе он как прознает, что мы на пару месяцев из города исчезнем, так нас с тобой и удушит, нашими же кишками.

– О боги, – вздохнул Жан. – Я об этом даже думать боюсь. Ты его с таким трудом убедил, что нас заслали его сокровищницу грабить… А чем ты ему объяснишь острую необходимость затяжной морской прогулки?

– Понятия не имею. – Локк осторожно потер ноющее плечо. – Может, его кресла хоть немного отвлекут… Ох, как бы не пришлось тебе оплачивать счет за то, что мои мозги со двора «Венца порока» выметут!

Когда лодка наконец пристала к причалу Савролы, где приятелей уже дожидалась карета с эскортом гвардейцев, Меррена оставила свое место на носу и подошла к Локку с Жаном.

– Завтра в седьмом часу утра я пришлю за вами карету, – сказала она. – Утренние прогулки вам следует разнообразить – на всякий случай. Вечером из гостиного двора не выходите.

– Не получится, – сказал Локк. – У меня в Золотой Лестнице дела есть.

– С делами придется повременить.

– Нет уж, увольте! И взаперти я сидеть не намерен.

– В таком случае вас ждет неприятный сюрприз. – Меррена устало потерла виски и вздохнула. – А нельзя ли отменить ваше срочное дело?

– Если я его отменю, то некая особа в «Венце порока» нас с Жаном обоих… отменит, – сказал Локк.

– Может, вам лучше переехать в Сабельный залив? – спросила Меррена. – Там Реквину до вас не добраться. Поживете, спокойно завершите подготовку к своему путешествию…

– Мы с Жеромом вот уже два года в вашем проклятом городе торчим, готовимся дело провернуть и отказываться от своего замысла не намерены, – сказал Локк. – Сегодняшняя встреча – решающая.

– Ну, как вам будет угодно. Если хотите, часа через два могу за вами карету прислать. Согласны?

– В таком случае пришлите две, – улыбнулся Локк. – Одну для меня, одну для груза.

– Не наглейте…

– Погодите, я не понял, вы что, за кареты сама платить будете? Вот вы стражников ко мне приставляете вроде как для моей защиты – я же не возражаю. Присылайте две кареты. Так уж и быть, обещаю вести себя прилично.

– Договорились, – сказала Меррена. – Только часа через два, не раньше.

4

Солнце скрылось за горизонтом, и две рдеющие луны висели в безоблачном небе, как серебряные монеты, облитые красным вином. Кучер трижды стукнул по крыше кареты, извещая о прибытии в «Венец порока», и Локк плотно задернул шторку на окне.

Две кареты выехали из Савролы, пересекли Большой пассаж, а потом очень долго пробирались по шумным улочкам Золотой Лестницы; Локк то зевал, то раздраженно вздыхал, когда карету потряхивало на булыжниках мостовой. Его стройная спутница, молодая женщина с видавшей виды шпагой на поясе, сидела напротив, усиленно не обращая на него внимания.

Наконец карета остановилась. Телохранительница, прикрыв шпагу складками длинного синего плаща, вышла первой, внимательно огляделась и дала Локку знак выходить. Локк велел кучеру свернуть на мощеную дорожку, ведущую во дворик за «Венцом порока», где находились кухни и кладовые заведения. По двору, залитому светом алых и золотых фонарей, подвешенных на невидимых в темноте бечевках, сновали толпы слуг с подносами, заставленными изысканными яствами и лакомствами; из кухонь тянуло ароматами пряностей и жареного мяса.

Телохранительница и еще два стражника в темных ливреях напряженно вглядывались в темноту. Вскоре во двор въехала вторая карета, с креслами, прогрохотала по булыжникам и остановилась рядом с первой. Серые лошади в упряжке били копытами и фыркали, как будто кухонные запахи были им не по нраву. К Локку подбежал лысеющий толстяк в ливрее «Венца порока» и, поклонившись, произнес: