Так продолжалось до сентября 1944 г., до момента выброски к ним на базу майора Золотаря И. Ф. и подполковника Перминова П. Р.

В свете новых задач, при новом командовании сводными отрядами (вскоре переросшими в соединение), роль А. Ботяна была по-прежнему ведущей; [его] отличное знание местности, широкие связи и популярность среди польского населения способствовали выполнению соединением стоящих задач».

Что было дальше, мы расскажем в следующей главе.

* * *

Ну а пока несколько слов о событиях более глобального масштаба. Как нам уже известно, в первых числах августа соединение имени Александра Невского начало свой рейд в полосу Карпат — в Чехословакию.

Между тем обстановка в Польше накалилась до предела: в Варшаве внезапно началось восстание.

«Варшавское восстание 1944 г. — антифашистское вооружённое выступление 1 августа — 2 октября в оккупированной немецко-фашистскими войсками Варшаве. Было предпринято и начато руководителями Армии Крайовой (АК) в рамках разработанного польским эмигрантским правительством плана захвата власти до освобождения польской столицы советскими войсками. Командование АК предполагало овладеть Варшавой и обеспечить прибытие в неё эмигрантского правительства, чтобы противопоставить его демократическим силам, создавшим в июле 1944 г. временный исполнительный орган народной власти — Польский комитет национального освобождения (ПКНО). Решение руководства АК о восстании не было согласовано ни с советским командованием, ни с ПКНО и польскими демократическими организациями, действовавшими в варшавском подполье во главе с Польской рабочей партией и находившейся под её руководством Армии Людовой. Варшавское восстание началось без учёта обстановки на советско-германском фронте. Советские войска 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов, пройдя с боями за 40 суток около 700 км, были вынуждены вести тяжёлые бои севернее и южнее Варшавы и не могли оказать повстанцам немедленной помощи».[297]

Вот что говорилось по поводу этого восстания в письме советского руководства в адрес британского правительства:

«Советское правительство сообщало уже Британскому правительству своё мнение о том, что за варшавскую авантюру, предпринятую без ведома советского военного командования и в нарушение оперативных планов последнего, несут ответственность деятели польского эмигрантского правительства в Лондоне…

Никакое командование в мире, ни английское, ни американское, не может мириться с тем, чтобы перед фронтом его войск было организовано в большом городе восстание без ведома этого командования и вопреки его оперативным планам. Понятно, что советское командование не должно составлять исключение. Несомненно, что если бы перед восстанием в Варшаве запросили советское командование о целесообразности устройства восстания в Варшаве в начале августа, то советское командование отговорило бы от такой затеи, ибо советские войска, прошедшие с боями свыше 500 километров и достаточно уставшие, не были тогда готовы, чтобы взять штурмом Варшаву, имея при этом в виду, что немцы к этому времени уже успели перебросить с запада свои танковые резервы в район Варшавы.

Никто не может упрекнуть Советское правительство, что оно оказывает будто бы недостаточную помощь польскому народу, и в том числе Варшаве…

Что касается Вашей попытки сделать Советское правительство в какой-либо степени ответственным за варшавскую авантюру и за жертвы восставших, то Советское правительство не может это рассматривать иначе, как желание свалить ответственность с больной головы на здоровую. То же самое надо сказать насчёт того, что позиция Советского правительства по вопросу о Варшаве будто бы противоречит духу союзного сотрудничества.

Не может быть сомнения, что если бы Британское правительство приняло меры к тому, чтобы [советское] командование было своевременно предупреждено о намеченном восстании в Варшаве, то дела с Варшавой приняли бы совсем другой оборот…»[298]

Как же, однако, старались наши союзники внести раскол между ближайшими соседями, которые к тому же считались их союзниками! А ведь понятно было, что Польша останется в зоне советских и российских интересов и что добрососедские отношения в данном случае просто необходимы. Но необходимы они самим соседям, а не тому далёкому от них островному государству, которое издавна руководствуется правилом «разделяй и властвуй».

Только поэтому англичане и возмущались неоказанием помощи Варшавскому восстанию и поддерживали ту определённую часть польского населения, которая боролась с «русской экспансией».

И ведь что интересно! Из предыдущего письма ясно, что «за варшавскую авантюру… несут ответственность деятели польского эмигрантского правительства в Лондоне» (и, соответственно, гостеприимно приютившие их хозяева), а из последующего документа становится понятным тот факт, что англичане прекрасно знают: СССР ничего лишнего при послевоенном переустройстве Европы себе не потребует! Советский Союз хочет вернуться к границам 1941 года — то есть возвратить себе те территории, которые входили в состав Российской империи ещё в славном «осьмнадцатом» веке.

Таковое понимание было отражено в докладе исследовательского отдела МИДа Великобритании «Некоторые исторические тенденции русской внешней политики». Этот секретный доклад стал достоянием советской внешней разведки:

«…3…Неизменной тенденцией в русской политике является желание занять на западе и укрепить стратегическую линию, которая в общих чертах соответствует границе 1941 г. и базируется на Западной Карелии, Прибалтийских государствах, Припятских болотах, Карпатах и Дунае и гарантируется на фланге уверенностью в том, что проливы никогда не будут находиться в зависимости от какой-либо другой державы. Эта линия (которая, за исключением Прибалтийских государств, примерно совпадает с этнографической западной границей России, Белоруссии и Украины) была завоёвана Россией и защищалась ею в XVIII веке (кроме Бессарабии, присоединённой в 1812 г.). Россия вышла за её пределы только после того, как европейское равновесие было нарушено Наполеоном, произведя неловкое присоединение Великого княжества Финляндского и так называемой «конгрессовой» Польши. Обе эти территории сохраняли полуавтономный статус в пределах русской империи на протяжении многих лет, никогда не были полностью освоены и если бы даже правительство Ленина было в 1918 г. сильным, а не слабым, оно, наверное, сочло бы благоразумным согласиться с их отделением.

Нет оснований полагать, что СССР захочет вновь присоединить к себе какую-либо из этих территорий после войны, если у него будут надлежащие гарантии против возрождения военной мощи Германии. С другой стороны, он будет настаивать на сохранении своей границы 1941 г., которая на всём своём протяжении на западе представляет не результат притязаний, а исторически обусловленную стратегическую и этнографическую черту. Граница 1941 г. с Финляндией приблизительно совпадает с границей, установленной в 1721 г. Граница 1941 г. с Польшей почти точно совпадает с границей, установленной в 1763 г. Граница 1941 г. с Румынией по Дунаю совпадает с границей, установленной в 1812 г. Кроме того, в дополнение к стратегическим соображениям, граница с Польшей и Румынией, установленная в 1941 г., включает в пределы Украинской ССР всех украинцев, за исключением проживающих в Прикарпатской Украине. Принимая во внимание попытки Франции после революции 1917 г. отделить Украину от СССР и аналогичные намерения немцев, высказанные в «Майн Кампф» и осуществлённые впоследствии, правительство Советского Союза, вероятно, будет считать политически важным для своей безопасности и неприкосновенности, чтобы за пределами его границ не оставалось значительной группы украинцев, могущей превратиться в очаг сепаратистской пропаганды. Наконец, сюда входят и соображения престижа. Советское правительство и пресса описывают население, присоединённое в 1939–1940 гг., как «освобождённое», а присоединение Прибалтийских государств и Восточной Польши представляется как основанное на народном голосовании. Поэтому им было бы чрезвычайно трудно оправдать в глазах своего собственного населения оставление этих территорий, даже если бы Советское правительство и было расположено по другим соображениям пойти на такой шаг…