Стоит обратить внимание на слова «наш руководитель генерал-лейтенант Павел Анатольевич». Фамилии генерала в тексте нет, «неподготовленный» читатель может прочитать «Анатольевич», этим и удовольствовавшись, не догадываясь, что именем и отчеством здесь обозначен необоснованно арестованный, полностью отбывший свой пятнадцатилетний срок, но ещё не реабилитированный легендарный генерал Судоплатов…

Известно, что поначалу новое соединение имело стоянку у «Орлиного гнезда», затем передислоцировались к «Салтыковой поляне». Из этих названий уже можно понять, что партизаны расположились в горно-лесистой труднодоступной местности где-то не очень далеко от Кракова.

Золотарь уточняет: «К моменту нашего прибытия отряд Алёши Ботяна насчитывал 70 человек, отряд Таранченко — 40. Большинство были вооружены винтовками самых разных систем и марок: русскими, немецкими, словацкими и другими, с очень ограниченным количеством патронов. А человек тридцать, недавно прибывших из немецких лагерей смерти, и совсем были безоружными».[303]

Если это так, то группа Ботяна успела вырасти вдвое или втрое (как помним, её изначальная численность не совсем понятна); отряд Таранченко увеличился в четыре раза — возможно, за счёт тех самых людей, что каким-то образом вырвались из гитлеровского концлагеря. Насчёт слабого вооружения отряда — по крайней мере основной его части, — это сомнительно. Судя по предыдущим документам, оружия себе бойцы доставали в избытке. Та же Илжа была совсем недавно.

Впрочем, согласно «законам жанра», автору следовало показать «заботу Москвы» о партизанах, а потому далее командир-писатель рассказывает, как «из грузовых мешков были извлечены и разложены в ряд десятки автоматов, пистолетов, пулемёты, противотанковые ружья, мины, гранаты, взрывчатка, десятки тысяч патронов» и с каким восторгом принимали все эти богатства партизаны. Что у них у самих было — это вопрос, но восторг, думается, не выдуман: они должны были воевать, а на войне, как свидетельствует опыт, лишних патронов и ненужного оружия быть не может…

Если говорить о боях и сугубо военных действиях, то «личный счёт» у Ботяна очень неплох. Точнее, не «личный», а «групповой» — недаром он постоянно подчёркивает, что сам в одиночку ничего бы сделать не смог и все его успехи — это заслуга отряда. Но вот как впоследствии были оценены итоги командирской деятельности Алексея:

«По сообщениям тов. Злотаря в боевых операциях, проведённых под личным командованием тов. Ботяна A. H., противнику был нанесён следующий урон:

1. Разбито два гарнизона противника.

2. Уничтожено путём подрыва три моста.

3. Подорвано два эшелона с живой силой и техникой противника.

4. Взорван немецкий артиллерийский склад в Новом Сонче.

5. Уничтожено фабрик, заводов путём подрыва и организации пожара — 3.

6. Уничтожено автомашин — 60.

7. Уничтожено мотоциклов — 3.

8. Уничтожено велосипедов — 10.

9. Уничтожено конных повозок — 110.

10. Убито немцев в боях на засадах до 2000 человек: из них офицеров — 40 чел., в том числе: полковников — 3, майоров — 2, капитанов — 3.

11. Взято в плен — 200 немецких солдат и 4 офицера, ранено около 4000 солдат и офицеров.

12. Захвачено трофеев: ПТР — 1, пулемётов — 17, автоматов — 20, винтовок — 200 и ценные штабные документы».

Информация эта представлена по архивному делу «Курган».

Про склад в городе Новый Сонч будет рассказано несколько дальше.

* * *

Скорее всего, именно в то время и поступило из Москвы указание ликвидировать фашистского генерал-губернатора Ганса Франка.

Как нам уже говорил Валентин Иванович, на первом месте в работе Четвёртого управления НКВД, а потом НКГБ, стояла именно ликвидация «первых лиц» германской администрации на оккупированной территории.

«Четвёртым управлением во время войны ликвидировано 87 «випов»,[304]— уточняет наш собеседник. — Из них одиннадцать «на совести» Героя Советского Союза Николая Ивановича Кузнецова. Уже через много лет после тех событий Ботян подтвердил, что основным его заданием была ликвидация гауляйтера Польши Франка. Подобраться к нему было очень непросто — по многим и различным причинам. Вот, смотрите, Илжа — это ж дальние подступы. Хотя и там Ботяна «поймали» партизаны Армии Людовой, отвлекли на свои дела… Но это — наши люди. А вы представьте, как гитлеровцы охраняли своего начальника! И если бы они поймали… Но ведь и наши охотились очень сильно — так же, как за белорусским гауляйтером Кубе, не меньше. Не подумайте, что поручили Ботяну — и всё. Там несколько партизанских отрядов работали — и ГРУ, и мы… Но исполнителя всё-таки нашёл отряд Ботяна».

Чтобы произвести «ликвидацию», нужно было подобрать соответствующих людей и искать тайные подходы к «объекту». Это ведь только в кино отважный герой-разведчик, преодолевая все мыслимые и немыслимые препятствия, в последний момент, оторвавшись от контрразведки, самолично и в гордом одиночестве пробирается в спальню (в кабинет, на дачу — ненужное зачеркнуть) «объекта», где сурово и торжественно произносит соответствующие патетические слова («Именем советского народа!», «Смерть немецким оккупантам!» или нечто подобное), а затем приводит приговор в исполнение. В реальной жизни нужна агентура, проще говоря — помощники. Ну, как был тот же Каплюк в городе Овруче…

О том, как происходит вербовка агентуры, каждый желающий может узнать в соответствующих учебниках, так что на излишние подробности мы отвлекаться не станем. Просто уточним, что довольно скоро по приходе в Краковское воеводство на связи у Ботяна оказался некто Генрих Мусилович, в прошлом — штабс-капитан Русской императорской армии. Хотя вот так подумать, поляк, белогвардеец — что общего может быть у него с советскими чекистами-большевиками?

Ответ прост: своей карательной политикой немцы и их прислужники сами делали всё возможное и даже невозможное, чтобы объединять своих противников, вне зависимости от их политических убеждений. Умные люди понимали, что реальной силой, противостоящей Гитлеру, является Советский Союз. А потому, если желаешь победы над нацистской Германией — забудь старые обиды и новые претензии и вставай под красные знамёна.

«Почему у нас были очень хорошие отношения с Мусиловичем? — вспоминает Ботян. — До войны он был инженером, жил во Львове. Вы знаете, что, когда немцы туда пришли, бандеровцы стали там всех поляков резать и убивать. Очень большая борьба была между поляками и украинцами — они друг друга даже семьями вырезали. Он тогда сам едва ушёл из Львова, еле живой оттуда вышел и приехал в эти места. Там лесничество было большое, и Мусилович устроился в него инженером по переработке дерева или что-то тому подобное. Здесь он выполнял очень важную задачу: если немцы кого имели в виду арестовать, а подполье об этом узнавало, то эти люди приходили в лесничество, и он их скрывал. Поэтому хотя Мусилович и числился в Армии Крайовой, но в форме он не ходил и в боевых операциях не участвовал. К тому же он высказывал более левые взгляды, нежели его товарищи, и не был националистом… Я ему сказал, что мы воюем против бандеровцев, как немецких помощников, что они для нас такие же враги. Он стал оказывать мне помощь на идейной основе и очень хорошо помог — в частности, нашёл хорошие, надёжные связи. Прежде всего — в Армии Крайовой, среди аковцев. Через него я знал всё, что делают аковцы, что они замышляют…»