litbaza книги онлайнИсторическая прозаПодлинная история "Майора Вихря" - Александр Бондаренко

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 70 71 72 73 74 75 76 77 78 ... 96
Перейти на страницу:

* * *

В своей книге Иван Золотарь пишет о том, что в принятом им отряде была радистка Галя Литвиненко: «Стройная и тоненькая, с двумя косами, она даже в мешковатом, полинялом комбинезоне была очень привлекательна и напоминала собой молоденькую ёлочку.

Многие молодые партизаны пытались добиться её благосклонности. Но из всех она предпочла одного Алексея. Когда им случалось бывать наедине, они с увлечением рассказывали друг другу о своём детстве, делились мыслями, мечтами. Постепенно их привязанность друг к другу переросла в любовь. И когда они поняли это, стали почему-то сторониться друг друга, то ли боялись осуждения товарищей, то ли их робость была им помехой».[310]

Итак, мы впервые касаемся личной жизни Алексея Ботяна. Неудивительно, он же не принадлежит к нашим так называемым «деятелям культуры», давно уже превратившим свою личную жизнь в «общественное достояние», интересующую публику гораздо больше, нежели их «творчество». Но мы, как люди от всей этой «культуры» достаточно далёкие, считаем, что личное — оно личное и есть, публично обсуждать эти вопросы не принято. Ну да, такой старомодный взгляд — так ведь и герой наш давно уже разменял десятый десяток. Поэтому о личной жизни мы Алексея Николаевича не расспрашивали, но кое-что, полученное из иных источников, рассказать можем… Кстати, там нет ничегошеньки по-настоящему секретного!

В частности, Валентин Иванович, когда в 1968 году побывал с ним в Польше (об этом визите мы вспомним в своё время), встречался там с полковником Висличем — тем самым, который был поручиком в 1944-м и вместе с группой Ботяна брал Илжу.

«Он мне тогда рассказывал про свою первую встречу с Ботяном, как они познакомились, — говорит Валентин Иванович. — Ему пришлось буквально пробиваться к Алексею, всем объясняя, что он — польский партизан из Армии Людовой и ему это крайне необходимо. И вот, последний, так сказать, этап — землянка, палатка, уже не знаю что, где находился Ботян, но тут поручика останавливает его ординарец — девушка Галя, и не пускает. Мол, командир отдыхает! Всё-таки Вислич сумел её убедить и прошёл. Он мне так рассказал: «И я вижу, как отдыхает командир… Ботян лежит на спине, на груди у него ППШ, палец на спусковом крючке — и он мирно себе спит…».

Мы с Валентином Ивановичем обсуждали всегдашнюю готовность Ботяна к бою, но факт присутствия ординарца Гали запомнился.

Как развивались дальше их отношения — это, опять-таки, сугубо личное дело нашего героя. Они были молоды, не жаловались на здоровье, но вокруг каждодневно свистели пули, и было очень понятно, что любой день может стать последним. Поэтому жизнь воспринималась гораздо острее…

Иван Золотарь пишет: «С правой стороны сарая, вдоль наружной стены, в двух палатках уютно устроились наши женатики: в одной Алёша с радисткой Галей, в другой Панфилов с Ганкой. Эту любовь, рождённую на трудных партизанских тропах и закалённую в тяжёлых испытаниях, берегли не только они сами, но и все партизаны. Я видел, как в то утро, проходя мимо их палаток, партизаны умолкали, чтобы не нарушить так редко случавшуюся в нашей суровой партизанской действительности идиллию семейного покоя…»[311]

Очевидно, они были счастливы — и это замечательно! Но об этом, повторим, мы с Ботяном не разговаривали — это его, сугубо личное, чего касаться не стоит. Поэтому и вопроса о том, что же было дальше, мы ему не задавали.

Зато генерал-майор Ростислав Михайлович, достаточно старый друг Ботяна, хотя и лет на двадцать его моложе, рассказал о таком случае: «Однажды, когда мы вместе работали в Берлине, Алексей Николаевич мне говорит: «Вот, книга вышла — там про меня написано!» Дал мне эту книгу «Друзья познаются в беде», я её с интересом прочитал, жена взяла почитать, и ей тоже понравилось… И вот как-то идём мы с женой и с маленьким ребёнком в знаменитом Карлсхорсте, гуляем. Навстречу идёт Ботян. Моя жена тогда ещё не была с ним знакома. Тут он сразу: «Ой, какой малыш!», пятое-десятое — он всегда такой внимательный, и уже кажется, что они давным-давно знают друг друга… Ну, жена и говорит: «Алексей Николаевич, я тоже прочитала книжку про вас, хорошая книжка! Я как увижу Галину Владимировну, ей обязательно скажу: «Как же у вас, оказывается, романтично всё было!»…

Галина Владимировна, жена Ботяна, работала зубным техником и, соответственно, в «русской колонии» её знали гораздо лучше, чем её засекреченного мужа.

«И вдруг Алексей Николаевич закричал, — продолжал рассказ Ростислав Михайлович. — Он закричал: «Ты что! Молчи! Не скажи Гале! Это другая Галя! Та Галя умерла, ту Галю убили!» Моя жена растерялась…»

Вот такая история, о которой, повторим, мы не стали расспрашивать нашего героя. Жизнь-то она по-разному складывается, и кто из двоих в чём оказывается виноват, об этом реально знают только те самые двое… О том, что радистка Галя погибла, в книге «Друзья познаются в беде» нет ни слова. Зато Ботян, выполняя задание Родины (сколь громко это бы ни звучало, но это так), в послевоенное время оказался как бы в совершенно другой жизни и превратился в совершенно иного человека. Быть может, они расстались именно поэтому. Не знаем… Гадать не будем, смысла нет! Но, судя по той давней реакции Алексея Николаевича на слова жены своего друга, эта душевная рана болела у него долго…

Кстати, вот как охарактеризовал Ботяна его давний сослуживец Герой Советского Союза капитан 1-го ранга Эвальд Григорьевич Козлов: «Это человек очень скрытный и малообщительный! Может быть, это он такой на службе, с определённым кругом лиц, и у него есть какая-то другая ситуация, где он раскрывается в совершенно ином качестве. Насколько я помню, он никогда и ничего не говорил про свою семью. Вообще! Ни слова! Знаете, как бывает? Придёт человек на службу раздражённый, пожалуется, мол, жена достала… дети не слушаются, учатся плохо, — ну, ему и полегчало. От него я ничего подобного ни разу не слышал! Никогда».

В 1970-е годы Ботян и Козлов отработали в одном кабинете восемь лет, сидели «лоб в лоб», за столами друг напротив друга, поддерживали «добрососедские отношения», но тем их общение и ограничивалось. Можно понять, что в свой «внутренний мир» Алексей Николаевич впускает далеко не каждого — даже из числа по-настоящему хороших и достойных людей.

Поэтому закроем «личную тему» и обратимся к боевым делам давно минувших дней.

* * *

Отряд Ивана Золотаря, в который постоянно поступали и бывшие советские военнопленные, и польские партизаны, теперь уже считался бригадой. Его подрывники, сотрудничая со своими «коллегами» из партизанских отрядов Армии Людовой и «Батальонов хлопских», фактически дезорганизовали перевозки на железных дорогах, связывавших населённые пункты Юзефов — Александров — Билгорай, а магистраль, соединяющую Львов и Варшаву, вообще вывели из строя…

Понятно, что и Ботян на месте не сидел, не ограничивал свою деятельность руководством агентурой — не такой у него характер, чтобы оставаться в лагере, когда другие воюют. Поэтому он участвовал в самых рискованных операциях.

1 ... 70 71 72 73 74 75 76 77 78 ... 96
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?