— Я не вижу хозяина.

— Вон самец летит: возвращается с ловли.

Огромная птица кружила над соснами, описывая широкие круги, которые постепенно сжимались.

Этот орел был больше метра в длину, а размах его крыльев достигал двух или даже трех метров.

У него была черная спина, белые голова и хвост и мощные когти. В клюве он держал большую рыбу, еще живую: она корчилась и извивалась отчаянно.

— Вот это птица! — воскликнул Кармо.

— Она очень опасная, — добавил негр. — Орланы не боятся людей и бесстрашно нападают на них.

— Не хотелось бы познакомиться с этим клювом, черный кум.

— Подождем, пока он улетит.

— У него в гнезде птенцы?

— Да, — ответил Моко. — Разве не видишь здесь яичную скорлупу кофейного цвета?

— Значит, птенцы уже вылупились.

— Так мы их насадим на вертел, кум.

Покружив немного над соснами, словно желая убедиться, что поблизости нет врагов, орел опустился на гнездо.

До ушей флибустьеров донеслись хриплые крики, указывающие на присутствие орлят. Самец бросил им добычу, и малыши яростно набросились на еду.

— Приготовься взобраться на дерево, — сказал Кармо. — Если опоздаем, то найдем от этой рыбы одни кости.

Орел снова поднялся в воздух. Покружив немного над деревом, он быстро улетел в направлении моря.

Два флибустьера одним прыжком схватились за нижние ветви, и, помогая один другому, быстро добрались до гнезда.

Эта платформа, построенная так прочно, что могла удержать даже человека, и полная перьев и рыбных остатков, была занята двумя орлятами, размером уже с хорошего каплуна. Посреди этих объедков, кроме рыбы, оставленной самцом, лежали еще две, похожие на тунца, весом в несколько килограммов каждая.

Завидев появившегося негра, оба птенца храбро бросились на него, стараясь выклевать противнику глаза, но Моко не обратил на них никакого внимания. Он схватил и передал Кармо рыб и тут же начал спускаться.

— Скорее, — поторапливал он. — Как бы нас не захватили здесь.

Не успел он проговорить это, как огромная тень повисла над гнездом, и вслед за тем раздался яростный клекот. Подняв глаза, он увидел, что на него бросается орел еще больший, чем первый. Это была самка, которая, возможно, следила за гнездом с ближайшей сосны, пока самец отправился за рыбой.

— Кум! — закричал Моко, быстро выхватывая нож. — Бросай рыб и быстрее за мной.

Он быстро соскользнул до развилки ветвей, чтобы опереться о ствол и избежать опасности быть сброшенным вниз ударом крыла. Кармо тут же последовал за ним, бросив рыб на землю.

— Черт побери! — воскликнул он. — Орел какой-то бешеный!

— Береги свои глаза!

— Я позабочусь о них, не бойся. Они мне еще нужны.

Орел бросился на дерево, пытаясь пробиться сквозь ветви и добраться до флибустьеров. Но огромные размеры его крыльев не позволяли сделать это. Он громко кричал, топорщил крылья и яростно бил своим длинным желтоватым острым клювом, но добраться до них так и не смог.

Кармо и Моко размахивали ножами, пытаясь попасть ему в грудь или отрубить крыло.

Видя, что впрямую до них не добраться, птица покружила вокруг дерева и, найдя просвет между ветвями, бросилась туда, отчаянно цепляясь за ствол. Ударом клюва она разорвала куртку Кармо, а крылом едва не сбросила на землю негра.

— Нападай, кум! — закричал Кармо, отпрянув за толстую ветку.

Крепко опершись о ствол, негр левой рукой схватил рассвирепевшую птицу за крыло, а правой нанес ей удар ножом, целясь прямо в грудь.

Он собирался повторить удар, когда орлица отчаянным усилием вырвалась из тисков и поднялась в гнездо. Капли крови падали сквозь щели платформы и стекали вдоль ствола дерева.

— Бежим! — закричал Моко. — Сейчас подоспеет самец.

— Не имею никакого желания встретиться с ним, — сказал Кармо.

Цепляясь за ветки, белый и негр быстро достигли земли, не потревоженные никем, кроме орлицы, которая кричала во весь голос, призывая на помощь супруга. Подобрав рыб, они пустились наутек, а углубившись в самую чащу соснового леса, тут же забились в кусты.

— Проклятые птицы! — воскликнул Кармо, вытирая со лба крупные капли пота. — Никогда бы не поверил, что два человека, подобные нам, будут спасаться от них. А я-то рассчитывал подружиться с ними, чтобы сделать из них наших снабженцев!..

— Это не последний раз, когда мы крадем у них добычу, — сказал Моко. — Если мы останемся здесь, нам придется нередко навещать их гнездо.

— Ты думаешь, все опасности позади?

— Я больше никого не вижу.

— Тогда вернемся в лагерь, черный кум.

— Обшарим заодно и берег, чтобы раздобыть моллюсков.

— Пошли.

Едва они вылезли из кустарника, как негр остановился и весело воскликнул:

— Кум, у нас будут также и фрукты!

— Черт побери! — восхитился Кармо. — Да у тебя глаз — алмаз. Еще немного, и ты узришь где-нибудь даже бисквиты.

— Если и не настоящие бисквиты, то кое-что, что вполне нам их заменит.

— Где твои фрукты?

— Взгляни на то дерево.

На окраине леса возвышалась группа деревьев, по виду похожих на магнолии, на ветках которых цвели прекрасные пурпурные цветы в форме чаши с черными отблесками, очень большие, а внутри них виднелись пучки плодов, крупных, как огурцы.

— Это те самые фрукты, которые ты мне обещал?

— Да, кум.

— Тогда пойдем наберем.

Совершив набег на деревья и запасшись этими «огурцами», они вышли из леса и прошли вдоль берега.

Кармо, который был не только голоден, но и томился жаждой, принялся сосать эти фрукты, сообщив, что в них очень много воды, но почти нет вкуса.

За время их отсутствия море почти успокоилось. Только иногда тяжелый вал с шумом набегал и разбивался о берег, оставляя пену и водоросли на влажном песке.

Среди набегавших валов мелькали иногда доски, реи, обломки палубы — останки несчастного фрегата, взорванного герцогом.

— Бесполезные обломки, — сказал Кармо, разглядывая их с берега. — Хотя бы ящик сухарей или бочонок солонины!

— Пошли, кум, — позвал негр. — Капитан и Ван Штиллер ждут наш завтрак.

И они двинулись по песчаному берегу, усеянному водорослями, выброшенными из моря.

Вернувшись в лагерь, вблизи скалы, служившей Корсару наблюдательным пунктом, они набрали хворосту и при помощи сбереженного огнива разожгли огонь. Через четверть часа рыба, похищенная у орланов, была изжарена, а еще через десять минут от нее остались лишь кости.