годы в контексте возникновения экономического либерализма стремление к признанию Западом (в том числе «культурного» признания) побеждает логику перераспределения благ (и вопросов социальной и экономической справедливости) [Fraser 1997: 2].

17

Политолог Жаклин Берман исследует некоторые из новых гуманитарных кампаний за женские права, проводимых после холодной войны. В своем анализе Берман показывает, как глобальные дискурсы торговли людьми, которые привлекают внимание к уязвимости восточноевропейских женщин перед сексуальной эксплуатацией, на самом деле работают на усиление запретительных мер и проводят расистскую политику.

18

В контексте дискуссии о конкретных этических проблемах исследовательской работы в бывших социалистических государствах Эрмина де Сото подхватывает призыв феминистки-исследовательницы Сандры Хардинг к «политике солидарности» с нашими информантами [De Soto 2000: 93]. В недавно вышедшей книге Мишель Ривкин-Фиш исследует проблемы, связанные с внедрением антропологических идей в мероприятия по расширению прав и возможностей женщин и демократии в области здравоохранения [Rivkin-Fish 2004]. См. также [Hemment 2004b].

19

Во время мероприятий 1990-х годов многие антропологи, работавшие в постсоциалистических государствах, были втянуты в «прикладные» формы работы. Они работали консультантами, оценщиками, переводчиками. Некоторые пришли к выводу, что такое сближение между культурной и прикладной работой является верным направлением для дисциплины в целом [Hackenberg, Hackenberg 2004; Lamphere 2003].

20

К 90-м годам «совместные действия» для международных спонсорских организаций стали таким же мейнстримом, как и «гендер». Многие критики уже указывали на то, что чаще всего «совместные действия», которые международные спонсоры предлагают местным группам, несвободны, так как ограничены неолиберальной повесткой дня. См. [Jordan 2003; Paley 2001].

21

Примечательным исключением из этого тренда является книга под редакцией Эрмин Де Сото и Норы Дадвик. Авторы исследуют специфические проблемы проведения полевых исследований в контексте постсоциалистических государств и приводят веские доводы в пользу рефлексивности. Обсуждаются сложности ведения переговоров о взаимоотношениях в полевых условиях, и подчеркивается, что исследователи должны постоянно позиционировать себя как в личном, так и в профессиональном плане [De Soto, Dudwick 2000].

22

Антрополог Рут Бехар много писала об этическом и нравственном выборе во время полевой работы этнографа. По ее мнению, методы работы часто являются способом защиты: они позволяют «снизить тревогу и эффективно действовать» в ситуациях, «когда мы чувствуем себя причастными к структурам власти или не можем избавить другого человека от страданий, или не знаем, следует ли действовать или наблюдать» [Behar 1996: 6]. Рут Бехар выступает против того, что она описывает как «смещение», которое лежит в основе профессиональной антропологии, в пользу уязвимости самого исследователя и его текстов [Ibid.: 1–33].

23

Доклад был сделан 1 февраля 1999 года. Он назывался «Экспериментальное исследование и активизм в российских женских сообществах: взгляды на политику обмена между Востоком и Западом». Благодаря помощи Фонда Форда Валентина смогла прилететь в США. В 1998 году Валентина выиграла индивидуальный грант; на его средства она стала участницей нескольких программ по женским исследованиям в США. Это было частью подготовительного этапа к запуску ее собственного Центра женской истории и гендерных исследований в Тверском государственном университете.

24

То же самое можно сказать и о проекте по реструктуризации и трансформации высших учебных заведений и преподавания общественных дисциплин в бывших социалистических государствах. Специальный выпуск англо-венгерского журнала Replika посвящен теме реструктуризации высшего образования и преподавания общественных наук по западному образцу. Авторы задаются вопросом «колонизация или освобождение?». В середине и в конце 1990-х годов я была свидетелем многих полемичных дискуссий в интернете по поводу этого проекта по пересмотру образовательных программ.

25

[Drakulic 1987] и [Havelkova 1993] одними из первых выступили с критикой в печати. Особенно резкой и содержательной была критика хорватской журналистки Славенки Дракулич. Ее короткие эссе, опубликованные на английском языке в США (сначала в журнале Ms. Magazine, а затем изданные отдельными книгами), указывали на то, что западные феминистки рассматривают женщин как объект и слепо не замечают собственного привилегированного положения.

26

Разделение труда ученых сильно зависело от ситуации холодной войны [Wolf 1982: 3–23]. По традиции антропологи изучали третий мир и аборигенов. Так называемый второй мир Восточного блока был достоянием «более тяжеловесных» общественных наук – социологии и политологии. Кроме того, до реформ середины и конца 1980-х годов было крайне сложно попасть в социалистические государства, чтобы провести там этнографическое исследование. Первооткрыватели Марджори Мандельштам Балзер [Balzer 1992], Кэролайн Хамфри [Humphrey 1983], Кристел Лейн [Lane 1981] были исключением.

27

Антропологи имеют склонность смотреть на себя как на защитников незападных народов. Под флагом принципа культурного релятивизма, который стал центральным понятием антропологии, они отстаивали незападные ценности и культурные нормы.

28

Здесь нет ничего нового. В последние десятилетия в среде культурной антропологии раздавались постоянные (хотя и маргинальные) призывы к более социально вовлеченной работе. Можно вспомнить Делла Хаймса и его «новое изобретение» антропологии [Hymes 1972] или призыв Фэй Харрисон «деколонизировать» антропологию [Harrison 1991]. Однако в дисциплине по-прежнему существует раскол между «теоретиками» и «практиками» [Sanday 2003]. В последнее время тот же призыв слышится в устах сторонников «общественной» [Borofsky 2000], «общественно заинтересованной» [Sanday 2003], «ангажированной» [Lamphere 2003] и «активистской» [Lyon-Callo, Hyatt 2003] антропологии.

29

Фрейре П. Педагогика угнетенных. М.: Азбука-Аттикус, 2018. – Примеч. пер.

30

Существует много схожих по звучанию разновидностей этого методологического подхода (полевики говорят об исследовании совместных действий, исследовании действиями, науке о действиях, совместной оценке). За этими обозначениями стоят различные идеологические установки и источники возникновения термина. В дискуссиях об исследованиях действиями обычно проводится различие между «южным» и «северным» исследованием совместных действий. Вкратце, «южный» подход уходит корнями в социально-политическую критику угнетения на глобальном Юге и марксистскую теорию и работу Паоло Фрейре [Freire 1970] о критической грамотности взрослых. Он направлен как на индивидуальное развитие, так и (чаще) на радикальные социальные изменения [Fals-Borda, Rahman 1991]. «Северные» подходы связаны с промышленным Севером и с контекстом организационных изменений.

31

Исследование совместных действий антрополога Дэвидда Гринвуда, проведенное в управляемых рабочими промышленных кооперативах Мондрагона, является примером использования принципа PAR для достижения демократических изменений в организациях [Greenwood et al. 1992]. Антрополог Джулия Палей освоила фрейрианские методы обучения грамотности, работая с коллегами в чилийской группе женского здоровья Llareta для жителей трущоб. Эта группа использовала критическую грамотность как инструмент расширения прав и возможностей участников в борьбе с системами угнетения. По предложению группы Палей изучала эти методы и вела семинар по истории [Paley 2001]. Некоторые ученые-феминистки также увидели перспективы исследования совместных действий и переработали эти методы для достижения своих собственных целей. Патриция Магуайр одна из первых освоила методологию PAR для феминистских задач и модернизировала ее до «феминистского исследования совместных действий», работая с женщинами, пережившими насилие, и затем – на местном уровне в Институте Гэллапа в Нью-Мехико. Дж. К. Гибсон-Грэм работала с женами австралийских шахтеров, обобщив принципы «феминистского постструктуралистского исследования участия» [Gibson-Graham 1994]. Для