— Я не смею вас задерживать, сударыни. Честь имею.

Быть умной горько, и природа жестоко отыгрывается на умных женщинах. Кто знает, может быть, зло заключено в тех книгах, которые они читают, написанных такими же узниками отточенного разума.

Амеретэт, разумница, ты считала — такое может быть лишь в книгах. Хлопай же ресницами и запоминай. Будешь потом внучкам рассказывать о том, как тощая шурианка загнала диллайнского князя в угол и обрекла себя на Аластара Эска.

— Счастлива нашей встречей, сир.

Ты все еще хочешь быть умной, Амеретэт? Не настало ли время совершить непоправимую глупость?

Цвета спелой вишни, аристократически серое или розово-сиреневое? Джона мучилась выбором, терзавшим женщин испокон веков, — какое платье надеть? Официальный прием, даваемый Его Высочеством, Князем Файриста, это не то место, где можно позволить себе провокацию, тут надобно думать не о чувствах, а о долге перед метрополией. Но как выбрать правильно, если эти чувства вкрай растрепаны, а все окружающие требовательно ждут от тебя взвешенного и, главное, разумного решения. Что ж, они правы, еще одного черно-зеленого платья диллайнско-ролфийские отношения не вынесут. Грэйн половину ночи вычитывала Джоне за демарш в Пассаже.

— Если бы разговор с Эском услышал наш посол, то войны не избежать. Ты это понимаешь?

Ролфи такие! Когда речь идет о милости богини, они за ценой не постоят.

— Я говорила тихо. Кроме тебя и той девочки никто ничего не понял. Она будет молчать…

— С чего это ты взяла?

— Глаза умные. Слишком умные.

Да, коварная шуриа спровоцировала Аластара. Но все шло к тому, напряжение росло и стало невыносимым еще на борту «Меллинтан». Так чего тянуть с неизбежным? Если начать врать себе, то как тогда отличить ложь от истины? Разве только отрезать уши, которые слышали про паровозы. Пустое! Не поможет!

Все равно ничего не закончилось, потому что точку в этой длинной истории поставит лишь смерть. И так как убивать Эска, чтобы с чистой совестью отплыть в сторону Эйнсли, Джона не собиралась, то…

Выбрать из трех платьев или из трех мужчин — это так сложно. Кто-то, может быть, и успел забыть о Бранде Никэйне, но не шуриа.

«В земле Джезим жила женщина по имени Джойана, и было у нее три мужа». Всем троим, одному мертвому и двум живым, нашлось место в ее сердце, и ни от кого она не собиралась отказываться по доброй воле. Невзирая на два паровоза.

— Ты живешь чувствами, словно малолетняя девчонка, — проворчала Грэйн. — Ты давно должна была сделать выбор.

— О да! Распрощаться с Аластаром и ублажать Вилдайра. Это и вправду очень дальновидно и разумно.

«Один купил, другой продал. Как это трогательно и романтично».

— Ты не понимаешь, что значит для нас милость Глэнны, просто не можешь себе вообразить, как это, когда земля дает урожай, цветут яблони и рождаются дети.

— Я могу себе вообразить, как жить без Проклятия. Этого более чем достаточно, — фыркнула обиженно Джона.

И заснула вся печальная и непонятая, надеясь, что утро окажется мудренее вечера. Однако и оно не заладилось с самого, можно сказать, рассвета, когда курьер доставил для шантийской княгини личное срочное письмо из Янамари.

— Я ничего не понимаю, — подвела Джона итог прочтению краткой эпистолы. — Знакомство откладывается.

Навигация на Шанту закрыта до весны, а следовательно, Джойана собиралась провести в Амалере всю зиму. Приличному посольству, гостящему у союзников, вообще-то негоже торопиться с отъездом, иначе хозяева сочтут себя обиженными.

Но за ровными строчками синих чернил шурианка верхним нюхом учуяла сыновнее смущение. Рамман словно пытался сказать что-то важное, но сам не знал, как толковать неразрешимую житейскую загадку.

— Мне надо ехать в Янамари, — нахмурилась Джона. — А-с-ш-ш! Мой сын — жених настолько завидный, что любая девушка восстала бы со смертного одра, лишь бы поскорее очутиться замужем за ним. А эта медлит отчего-то. Надо разобраться.

Если бы Рамман не прислал это письмо, то его следовало бы придумать. Самой сочинить в крайнем случае, вместо того чтобы голову ломать и сочинять небылицы о причинах срочного отъезда.

Великие Духи помогли, не иначе. Если шуриа отчаянно желает изыскать повод для поступка, то таковой всегда сыщется. Янамари настойчиво звало Джону, как та могла противиться этому зову?

И видя, что подруга настроена не просто решительно, а прямо-таки воинственно, Грэйн сдалась без генерального сражения за безопасность подопечной.

— Хорошо, мы едем в Янамари, — сказала она и поплелась улаживать вопрос с послом.

Джона же осталась биться над выбором платья, завербовав в союзники Яфу, а когда и ее помощи оказалось мало, то пригласила ошалевшего от череды событий ир-Сэйгана. На его простоватой физиономии читалось отчетливое: «А давайте еще кого-нибудь убьем и закопаем вместо рассуждений о преимуществах и недостатках разноцветных бабских тряпок!»

— Вишневое слишком насыщенного цвета, как бы диллайн не сочли его вызовом княжьему статусу Эска, — размышляла Джона, накручивая на палец локон, выбившийся из-под чепца. — Серое… Яфа, как думаешь, на что намекает перламутровый атлас?

— На серых волков?! — ужаснулась девушка.

Ир-Сэйган щелкнул зубами, а шуриа страдальчески подняла очи горе. Шиларджи! Что за грубые невежественные времена?

— Запомни, милая моя, виноградные листья, которыми расшит подол, в сочетании с серым цветом означают — надежду жить и наслаждаться жизнью. Опытные царедворцы, а их при дворе Аластара не так уж и мало, быстро расшифруют сие незамысловатое послание.

Барышня Нер скептически хмыкнула.

— Миледи, а время-то поджимает, скоро явится мастер-куафер делать прическу, а ни с украшениями, ни с нарядом вы еще не определились. Надевайте-ка розовое с колосьями, воплощайте собой плодородие. Заодно и хелаэнаев наших порадуете.

На том и порешили.

Грэйн пребывала в растерянности, а растерянность у ролфи, как известно, выражается обычно в сердитом рычании и угрюмом зырканье по сторонам в поисках притаившихся врагов. Ни феерическое выступление Джойн в Пассаже, ни ее теперешние речи настроения эрне Кэдвен не улучшили, что же говорить о последнем известии — отложенном на неопределенный срок визите графа Никэйна. Решение подруги отправиться в Янамари самой ролфийка понимала и разделяла — а какая мать не поспешит навстречу сыну, который готовится совершить столь важный поступок, как женитьба? Другое дело, что графство Янамари давно уже не такое милое пасторальное местечко, каким помнит его Джойана. Приграничные территории, наводненные беженцами и переселенцами, земли, по которым год за годом маршируют то свои, то вражеские солдаты…