– Извини, – сказал Сэм. – Мне не следовало этого говорить. – Он взглянул на нее, и на его лице отразилась мука, и на миг он снова стал собой, а не этим холодным, странным незнакомцем. – Просто я расстроился из-за того, что Дакота может прийти на день рождения к Холли. Не хочу, чтобы Холли имела что-то общее с этой семьей.

– Они вовсе не плохие люди, – промолвила Клементина, которую на миг отвлекла от предмета спора ненависть, прозвучавшая в тоне Сэма.

Клементина не хотела видеться с Видом и Тиффани, потому что они напоминали ей о худшем дне ее жизни. Одна мысль о них заставляла ее содрогаться, как содрогается человек при мысли о еде или питье, от которых его вывернуло наизнанку. Но она не питала к ним ненависти.

– Послушай, они просто люди не нашего круга, – продолжал Сэм. – Честно говорю, я не хочу, чтобы мои дети общались с подобными людьми.

– Что? Потому что она работала танцовщицей?

– Она работала стриптизершей, – произнес Сэм с таким отвращением, что Клементина немедленно встала на сторону Тиффани.

Легко было бы навесить на Тиффани ярлык «персона определенного типа» и решить, что сильный всплеск желания, испытанный Клементиной, когда Тиффани предложила ей исполнить «танец на коленях», – это всего лишь непроизвольный отклик ее тела, как при использовании вибратора. Легко было бы решить, что поведение Клементины было омерзительным, и что Тиффани омерзительна, и что все просто омерзительно. Это было все равно что сказать, будто с Руби ничего не случилось бы, будь они на барбекю с «правильными людьми». Разумеется, это тоже могло бы случиться, если бы они отвлеклись на разговор о философии, политике или литературе.

– Тиффани симпатичная. Очень симпатичная! Они хорошие люди! – сказала Клементина. Она подумала о Виде и Тиффани, их приветливости и теплоте. Они были такими естественными, без всяких уверток и недомолвок. – Они по-настоящему милые люди.

– Милые! – взорвался Сэм. – Ты в своем уме? Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Я бывал в этих стрип-клубах. Ты там была?

– Нет, ну и что?

– Это отталкивающие, депрессивные места. Не гламурные. Не сексуальные. Там теряешь связь с реальностью. Серьезно.

Еще один поворот в происходящем споре об их браке. У Сэма есть связь с реальностью. Очевидно, у Клементины нет. Сэм стремился приехать в аэропорт заранее. Клементина хотела идти на посадку последней. Сэм предпочитал бронировать билеты заранее. Клементина хотела по купать их перед поездкой. Обычно все приходило в равновесие и оканчивалось шуткой.

– «Серьезно». – Она насмешливо передразнила его тон.

– Серьезно, – подтвердил он. – Никто особо не хочет ходить в эти места. Ни девушки. Ни клиенты.

– Ну конечно, никто не хочет туда ходить, – повторила Клементина. Ее раздосадовало слово «клиенты» (слово консервативного старика). Или дело в том, что сейчас ее раздражает все, исходящее от него? – Значит, тебя и других клиентов заставляли туда ходить?

– В большинстве случаев это ватага подвыпивших парней, и кто-то из них говорит: давайте сделаем это ради хохмы, и ты соглашаешься, и тебе весело, но потом ты видишь сосредоточенные лица этих женщин, двигающихся по спирали, и понимаешь, как это убого, как отвратительно…

– Угу, Сэм, так и есть, и поэтому в тот вечер Тиффани вызывала у тебя настоящее отвращение, – заметила Клементина.

Это просто абсурд. Настоящий исторический ревизионизм, и разве Сэм всегда не отличался этим? Разве она не говорила, что хотела бы, чтобы их жизнь постоянно снимали на пленку и она могла бы вернуться назад и доказать, что он говорил слова, от которых теперь отказывается?

– Ты смеялся, ты подначивал ее. Она тебе нравилась, не притворяйся, что не нравилась, я знаю, это так.

Она сразу же пожалела о сказанном, поскольку понимала, как ее слова задевают его.

– Ты права. И с этим мне приходится жить. Мне постоянно придется жить с этим, но это не значит, что я хочу общаться с ней. Знаешь, вероятно, она была проституткой, да?

– Нет, не была! Танцы были просто работой. Просто прикольной работой.

– Откуда ты знаешь?

– Мы говорили об этом. Когда она везла меня в больницу.

Сэм замер на месте.

– Значит, вы болтали о работе Тиффани в стриптиз-клубе по пути в больницу, пока Руби… пока Руби… – Он осекся, потом перевел дух и заговорил снова, овладев собой. – Как мило. До чего же бесхитростно!

На нее накатил приступ ярости, и она не сразу перевела дух. Он подвергает сомнению ее любовь к Руби. Намекает, что она в чем-то предала Руби, что ей наплевать, что ее любовь меньше, чем у него, что он любит детей больше, потому что сильнее волнуется за них?

– Ты понятия не имеешь, какой была поездка в больницу, – размеренно произнесла она, стараясь сдержать гнев, готовый прорваться наружу. – Это было худшее…

Сэм поднял руку, желая остановить ее:

– Мне неинтересно об этом слушать.

Клементина в отчаянии подняла руки, а потом опустила их. Их отношения совсем запутались – словно они заблудились в разросшемся сказочном лесу, и она не знала, как выбраться в то место, которое там еще существовало (она это знала) и в котором они по-прежнему любили друг друга.

День барбекю

Тиффани гнала машину к детской больнице «Уэстмид» на предельной скорости, а Клементина, сидя рядом с ней, названивала родителям и свойственникам. Звонки были краткими и удручающими. Едва услышав голос матери, Клементина разрыдалась. Тиффани слышала доносящиеся из телефона крики бедной женщины.

– В чем дело? Что случилось? Ради всего святого, Клементина, не плачь и скажи мне!

После переговоров они ехали в молчании, а Клементина шумно шмыгала носом, положив телефон на колени и отвернувшись к окну.

Наконец Тиффани заговорила:

– Мне так жаль…

– Твоей вины в этом нет. Виноваты мы. Я виновата.

Тиффани молчала, устремив глаза на дорогу. А что, если малышка умрет – потому что Тиффани по-прежнему нравится, когда ею восхищаются? Потому что она знает, что это нравится Виду? Потому что считает себя такой чертовски клёвой?

– Я тебя отвлекала.

Она хотела сама сделать признание, прежде чем кто-то ее обвинит.

– Я сама начала, – уныло проговорила Клементина. Повернув голову, она посмотрела в окно. – Мой ребенок. Моя ответственность.

Тиффани не нашлась что ответить. Это не то же, что спорить по поводу оплаты счета за обед. «Нет, я настаиваю! Дай я заплачу!»

– Я все время следила за девочками, – сказала Клементина. – Каждую минуту знала, где они. За исключением того момента. Сэм считает меня не такой внимательной, как он сам, но я следила за ними. Следила.