у нас есть прямые знания о способностях этой женщины. Это сэкономит нам много времени и ненужной подготовки.

— Кто ее обучал? — голос Церемонда был хриплым. У Дростана сложилось отчетливое впечатление, что старый волшебник больше не замечал его присутствия.

— Одна из дуайен Старого Ордена, — сказал король, — ведьма по имени Гемена.

— Гемена? — прошипел волшебник. Его посох чуть не выскользнул из его руки. — Вы знали Гемену?

— Я никогда не встречался с ней, но молодая мага часто говорил о ней.

— Это невозможно! — Церемонд взорвался от ярости. — Берлинген был разрушен! Все погибли. Сэр Дростан, вы дали мне слово, что никто не сбежал!

Сердце Дростана екнуло под внезапным вниманием Церемонда. Рыцарю удалось удержать голос ровным, но с трудом:

— В ту ночь мы никого не перехватывали. Возможно, дуайена нашла способ незаметно проскользнуть через наши сети, хотя более вероятно, что она ушла до начала рейда.

Церемонд погрузился в долгое молчание. Летний ветерок дул в южные окна. С западной башни доносились ритмичные крики смены караула.

Наконец, Церемонд поднял янтарные глаза. Выражение его лица смягчилось, и он покрепче сжал посох.

— Если ее научила Гемена, то вы правы в оценке ее сил, мой Король. Я хорошо знал эту дуайену. Она была неспособна обучить любого мага благородному искусству войны. Если позволите… Если позволите, я поделюсь этой информацией с Высшими Магами. Как мудро признал сэр Дростан, это существенно изменит нашу подготовку к этой битве.

Король прищурился.

— Ты поклялся не причинять ей вреда, Церемонд. Если ты откажешься от моих приказов, ты заплатишь за это своей жизнью.

— Мой король, — тон Церемонда был подавленным и смиренным, его взгляд был прямым. — Я бы никогда не предал ни вас, ни королевство. Моя долгая служба вашему отцу показала это.

Акмаэль изучал лицо волшебника, прежде чем сдаться.

— Очень хорошо, мастер Церемонд. Идите.

С глубоким поклоном волшебник повернулся, чтобы уйти. Сэр Дростан двинулся следовать за ним, но король едва заметным движением руки приказал рыцарю остаться.

Как только двери за Церемондом закрылись, Акмаэль подошел к сэру Дростану, его голос был низким, а лицо — суровым.

— На данный момент, дорогой рыцарь, я не буду подвергать сомнению ваше решение солгать в присутствии Церемонда, но и не потерплю никаких попыток обмануть меня. Вы расскажете мне правду о том, что произошло в Берлингене, и немедленно.

Встревоженный, Дростан переминался с ноги на ногу. С момента своего посвящения в рыцари Вортингена он гордился тем, что был честным и верным воином. Но однажды, давным-давно, он обманул своего правителя, и теперь этот проступок вернулся, чтобы осудить его, как он всегда и опасался.

— Мой Король, — сказал он. — Я верно служил королям Вортингена всю свою жизнь, и ваш отец не стал исключением. Я следовал за ним на войну и защищал Корону изо всех сил. Тем не менее, при всем уважении к нашему покойному королю, я всегда считал войну, которую он призвал нас вести, войну с магами, войной без чести. Мы убили наших братьев и сестер на поле боя и погасили блеск нашего наследия кровью наших родственников.

Сэр Дростан замолчал, сбитый с толку своим языком. Какое отношение его мысли о войне имели к Берлингену? В самом деле, разве была разница, согласен он на войну или нет? Обязанностью рыцаря было следовать за своим королем.

Он искал на лице своего правителя признаки осуждения, но выражение лица Акмаэля оставалось бесстрастным. Король кивнул, приказывая рыцарю продолжать.

— Аббатство Берлинген не было военной целью. Это было убежище для старейших и мудрейших магов и маг, непревзойденный кладезь магических знаний. Нас отправили в Берлинген под предлогом эвакуации этих уважаемых мужчин и женщин в более безопасное место. Но когда мы прибыли, печать королевских приказов была сломана, и истинная цель нашей миссии раскрылась. Солдаты, посланные с нами, люди, отобранные за их рвение убивать, напали на аббатство, сожгли все до основания и вырезали всех внутри. Маги-воины заняли посты на окружающей местности, получив приказ убивать любого, кто попытается сбежать. Я перехватил Дуайену Гемену совершенно случайно. Ее сопровождал рыцарь, сэр Варил. Я не знал, как он там оказался, потому что его не было среди отряда, посланного для рейда. Когда он увидел меня, он обнажил свой меч, чтобы защитить ее. Варил был опытным бойцом, но не магом-воином. Я мог бы легко победить его, но что бы это мне оставило? Я учился быть воином в традициях Кэдмона, рыцарем Дома Вортингенов, а не вором в лесу и убийцей старух. Поэтому я пропустил их и никогда не сообщал об их побеге.

Король нахмурился.

— Вы не знали, что случилось с Дуайен Геменой после этого?

— Нет, мой Король. Только сегодня услышал.

Дростан чувствовал внимание Акмаэля, он измерял пульс в висках, оценивал морщины на лице, движение глаз.

— Почему ты оставался на службе у моего отца все эти годы, если ты так сильно переживал за войну? — спросил король.

— Когда я пощадил жизнь Гемены, она кое-что доверила мне, крошечный кошелек, предназначенный для вашей матери. Тогда я был лишь рыцарем, и даже получив место в Совете, я вряд ли мог увидеть Королеву, не говоря уже о том, чтобы преподнести такой компрометирующий подарок. Но в конце концов мне это удалось, и после этого она… Ну, она стала добрее ко мне. Королева сказала мне, что однажды я верну себе честь, но только если продолжу служить королям Мойсехена.

— И было ли выполнено ее обещание?

Сэр Дростан судорожно вдохнул.

— Мой король, простите меня за смелость, но я всегда верил, что у вас есть задатки великого правителя. Служа вам, я надеялся восстановить свою честь.

— Ясно. Но я тоже веду тебя на войну против вашего же народа.

— Последователи Эрнана — не более чем наемники и нечестные люди. Даже если он завербовал некоторых из наших, народ Мойсехена, который идет с ним, не сражается против вас, они сражаются против памяти о вашем отце. Мойсехен сильно пострадал во время войны и последовавших за ней чисток. Среди людей есть желание разыграть свою месть. Им еще предстоит отделить вас от нашего мертвого короля.

Губы Акмаэля скривились в недоумении.

Сэр Дростан опустил взгляд. Прошли годы с тех пор, как он говорил так откровенно, и огромная тяжесть теперь спала с его плеч. Тем не менее, он ожидал худшего. Его неповиновение в Берлингене было актом государственной измены, наказуемым смертью.

Король прервал тяжелую тишину отрывистым смехом.

Сэр Дростан отступил на шаг, удивление смешалось с трепетом. Он не видел у своего принца даже