— Нет, — поняла Эолин. — Эти слова принадлежат мне. Я о том, Рената, что, возможно, ты должна была отказаться от своей магии тогда, чтобы восстановить ее сейчас, во время большей нужды и большей надежды.

Рената подавила всхлип и спрятала лицо в трясущихся руках. Почувствовав движение, приближающееся к поверхности, Эолин обняла ее и притянула к себе. Рената дрожала. Она прижалась к Эолин и плакала долго и горько, выпуская все слезы, которые ей не удавались в течение бесконечных лет с тех пор, как погибла последняя из ее сестер.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Пророчество

На следующее утро после того, как войска Эрнана и Хелии прибыли к перевалу Эрунден, перед палаткой Эолин появился Тамир со свежей парой лошадей. Солнце еще не взошло над восточными холмами, и мышцы маги болели после долгого пути от Селен, но компания Тамира обновила ее дух. Они сели на лошадей и отъехали от широких палаток, которые теперь составляли военный лагерь повстанцев.

Перевал Эрунден занимал юго-восточную вершину длинной долины, которая тянулась на север, пока не переходила в холмистую равнину. Окрестные холмы скрылись за зеленым лесом. По их прибытии Эрнан с удовлетворением заметил, что деревья скроют разведчиков и лучников. Но Эолин могла видеть только сладкую магию, изливающуюся из живого леса. Прямо над входом в перевал возвышался невысокий гребень, увенчанный плоским травянистым холмом. Эолин планировала создать там свой священный круг, если король встретит их здесь, в Эрундене.

— Все окна судьбы Эрнана сходятся, — сказал Тамир, ехавший рядом с Эолин. — Он сразится с Королем-Магом в этой долине.

— Когда?

— Скоро. Ты услышишь движение королевской армии еще до того, как разведчики твоего брата сообщат об их приближении, — Тамир осмотрел окружающие холмы. — Где Церемонду лучше всего создать свой круг?

Эолин закрыла глаза и прислушалась к деревьям. Через несколько мгновений она кивнула в сторону невысокого холма на северной стороне долины.

— Это будет его первый выбор. Магия бежит из центра этой насыпи в долину, откуда открывается вид на все поле битвы. Мы должны сообщить Эрнану. Он может поставить охрану для защиты этого холма и воспрепятствовать доступу Церемонда.

— Нет, — Тамир покачал головой. — Лучше нам знать, где он будет.

— Если ты собираешься исполнить клятву своего отца во время битвы, ты не сможешь сделать это там. Круг мага будет хорошо защищен. По традиции Мойсехена, в тот момент, когда круг разорван, битва проиграна. Король поставит перед ним все свои линии, а вокруг него специальную стражу. Добраться до Церемонда будет невозможно.

— Мои воины и я найдем способ. Сопроводишь меня вверх по склону, Эолин? Я хочу поближе познакомиться, узнать все детали того, как будет создан его круг.

Они спешились у подножия холма. Тамир отправил лошадей в лагерь.

— Мы спустимся с другой стороны и обозначим путь за хребтом пешком, — сказал он. — Это будет самый верный путь к нему, когда начнется битва.

Они не торопились, петляя по склону небольшой горы, пока воин не почувствовал уверенность в своих знаниях о каждом дереве, кусте и камне. Утренний туман цеплялся за усыпанную травой землю, а листва густо наполнялась сладким ароматом позднего лета. В воздухе плыл хор птиц; шумные белки спрыгнули с безопасных насестов. Эти мелодии зажгли сердце Эолин желанием вернуться домой, в безопасные места и беззаботные приключения своего детства в Южном лесу.

— Ты помнишь, Тамир, когда ты научил меня ездить верхом? — спросила она. — Я тогда так боялась. Я думала, что в любой момент меня обнаружат и моя жизнь сгорит. Теперь я вспоминаю это, и проблемы Круга кажутся мелочью по сравнению с тем, с чем мы сталкиваемся сегодня.

— Твое бремя никогда не было обычным, — он взял ее руку в свою, пока они шли.

— Я помню каждую деталь тех дней: наклон солнца над полями, запах вспаханной земли, жар конских тел. Я бы хотела, чтобы эти моменты длились вечно.

— Твои люди говорят о времени так, как будто его можно нарезать и съесть, как хлеб. В Сырнте время не такое. Мы не чувствуем ни начала, ни конца. У нас есть только настоящее и наши изменчивые представления о прошлом и будущем.

— Тем не менее, ты знаешь рождение и смерть. Если я попрошу тебя рассказать мне о нашей первой встрече, ты расскажете о представлении в Моэне.

— Возможно. Или, может, я бы рассказал о своих первых снах о тебе, или о первом дне, когда мы вместе катались, или о том, как мы впервые занялись любовью. Я мог бы даже говорить о мгновениях, которых мы еще не прожили, и, в конце концов, я должен был бы признаться, что, пока не пройдет вечность, я не узнаю тебя по-настоящему.

Эолин молчала, обеспокоенная его словами.

— Так любили мы друг друга или нет?

Тамир улыбнулся и взял ее лицо в свои руки. В его темных глазах, обрамленных густыми ресницами, горел крошечный огонек золотого солнца.

— Что сказала бы твоя дуайен?

— Она сказала бы, что любовь не связана временем.

Он прижался к ее губам в нежном поцелуе.

— Так и у нас.

Когда они достигли вершины, Эолин прошлась по травянистой поляне, пока не нашла главный канал, ведущий к сердцу горы. Сняв туфли, она уперлась босыми ногами во влажную землю и сосредоточилась на устойчивом пульсе, исходившем из ядра далеко внизу. Если бы она взяла с собой свой посох, она могла бы осмелиться спуститься во тьму, исследовать ленты магии, тянущиеся к полю битвы, но без дуба и хрусталя, поддерживающих ее дух, риск был слишком велик.

Эолин открыла глаза.

— Если я правильно поняла анналы, Церемонд будет стоять здесь. Магия не такая сильная, как на южной стороне долины, но для него ее будет более чем достаточно.

— Кто будет с ним?

— Восемь Высших Магов, по одному на каждой из сторон света, в двенадцати шагах от Церемонда.

На край сознания Эолин заползла тень, слабая, но невыносимая. Ее чувства наполнил эфемерный туман, пахнущий кровью. Крики тоски раздавались с пустого поля. Эолин закрыла лицо, чтобы не видеть.

— Я дура, что пришла сюда, — сказала она. — Мы ведем этих людей к катастрофе.

Тамир подошел и твердо положил руку ей на плечо.

— Они встретились бы со своим королем в битве, с тобой или без тебя на их стороне. Твоя глупость, как ты ее