Здесь были рулеты, окорок, холодец, шкварки – весь стол оказался заставлен тем, что давала свиная ферма. Ригард с Клаусом отдали угощению должное.

Каши им не подавали, но этого и не требовалось, поскольку помимо мясных блюд на столе были всевозможные соленья из деревенских погребов.

После обильного ужина хозяйка и помогавшая ей работница принесли пива двух сортов, и хозяин наконец решился поговорить с важным гостем на интересующую его тему. Он чуть подвинул табурет к Галлену, поднял кружку с пивом и сказал:

– Ну, за хороших постояльцев!

– И добрых хозяев, – ответил ему Галлен, поднимая свою кружку.

Все выпили. За окном залаяла собака, хозяин привстал, выглядывая в темное окошко, как будто кого-то ждал.

– Я вот чего спросить хотел, ваше благородие…

Хозяин вернулся на место и снова налил Галлену и себе, Клаус с Ригардом налили себе сами.

Ригард подмигнул полной работнице, та смутилась.

– Вы издалека сюда ехали?

– Из Ярселя.

– Из Ярселя путь неблизкий. Много ли вам на дороге чужаков попадалось?

– Что значит «чужаков»?

– Ну, этих – низкорослых, которые теперь расплодились в наших краях.

– Я все еще не понимаю, о ком ты говоришь, – пожал плечами Галлен.

– Про гномов, ваше благородие.

– Ах вот ты о чем! Нет, ни одного не попалось. А что, у вас их много?

– Дык повсюду наниматься идут! И за скотиной ходить, и заборы чинить, и крышу. А теперь уже и в поле просются!

– Чем же это плохо?

– А то плохо, ваше благородие, что они, сказывают, детей воруют.

Во дворе снова залаяла собака, и опять крестьянин привстал, но потом сел на место и, отпив половину кружки, сказал:

– Я так понимаю, ваше благородие, что всякий народ должен жить на своей земле. Сегодня к нам гномы придут, а потом кого ждать – орков? А ведь они близко, дней семь верхом, и вот они – истланские поселения у самого моря. Вам их видеть приходилось, ваше благородие?

– Гномов?

– Нет, истланских орков?

– Только издали.

– Вот! – крестьянин поднял к потолку указательный палец. – А близко-то они так лицом страшны, что даже и не подходи! Ездили мы как-то с мужиками за рыбой вяленой с обозом, так потом рады были, что ноги унесли!

– Обманули вас?

– Да если бы обманули! Так нет, все отдали сполна, да только шутили все страшно, дескать, съедим вас и рыба у нас останется. Как вспоминаю, до сей поры жутко делается.

Хозяин залпом допил пиво, и стало так тихо, что слышно было, как дышит стоявшая у стены работница.

Постоянные подмигивания Ригарда взволновали ее, и она, разрумянившись, теребила край цветастого фартука.

Снова залаяли собаки, сначала далеко, а только потом и во дворе.

– Ну все, это они, – со вздохом произнес хозяин, поднимаясь.

– Кто «они»? – спросил Галлен.

– Да ходит тут один, из деревни, то поросенка заберет, то пива бочонок ему подай. Но вы не беспокойтесь, ваше благородие, я ему отдам, и он уйдет, так что неделю его не увидим.

Хозяин вышел в сени, следом выскочила хозяйка, выговаривая мужу, словно он был виноват в еженедельном откупе.

Собака во дворе стала рваться с цепи, кто-то, видимо та же хозяйка, потащил ее куда-то за дом, а хозяин стал вести переговоры с вымогателями.

До постояльцев в доме доносились его высокий оправдывающийся голос и бас вымогателя, который, судя по всему, требовал добавки к своей обычной добыче.

– Давай сюда своего важного гостя, небось у него-то денежки водятся! – потребовал вымогатель.

Клаус с Ригардом переглянулись, ожидая распоряжений от хозяина, однако Галлен лишь вздохнул и, поднявшись, вышел из дома, придерживая меч за ножны.

– Ой, чего там сейчас будет! – вскрикнула работница и побежала в другую комнату.

– Пойдем, может, помочь придется, – сказал Клаус, и они с Ригардом выскочили на крыльцо.

Однако приятели опоздали. Два человека лежали один поверх другого, а испуганный хозяин стоял возле них, держа лампу.

– Ну и что теперь с ними делать, ваш благородие? – спросил он дрожащим голосом.

– Не знаю, – пожал плечами Галлен. – Можешь за забор вынести, а можешь в речку бросить. Сам решай, а нам покажи комнату, где мы спать будем.

Дом свинаря был большой, Галлену, как важному гостю, выделили отельную комнату, а Клаусу с Ригардом досталась проходная, перед комнатой их хозяина. Выданный им тюфяк оказался набит свежим сеном и не колол бока, как тот, на котором они спали в гостинице. Вскоре после того, как все улеглись, Галлен вышел по нужде, а когда возвращался, Клаус не удержался от вопроса:

– Ваше благородие, а вы тех двоих зарезали?

– Зарезал? С чего ты взял? Это всего лишь деревенские дураки, я просто дал им по разу в морду. А оружие в споре нужно обнажать лишь перед дворянином либо когда велика опасность…

Сказав это, Галлен ушел в комнату, плотно притворив дверь.

Приятели какое-то время лежали молча, затем Ригард шепотом позвал:

– Слышь, Клаус?

– Чего?

– Меня девка ихняя, работница, в сенной сарай звала.

– Ну и ступай, – сказал Клаус, зевая.

– Я один побаиваюсь…

– И чего?

– Пошли вместе!

– Нет, не пойду. Она тебя одного звала, ты и иди.

– Да ей, думаю, все равно.

– Это ты так думаешь, а как заявимся, она тебя приласкает, а мне коромыслом по лбу. Нет, не пойду.

Клаус повернулся на бок и постарался уснуть. Это было не так просто, царапины и порезы все еще болели, а днем, когда он вспотел на дороге, и вовсе жгли огнем.

Клаус уже совсем засыпал, когда ему почудилось, будто Ригард снова о чем-то спрашивает, но дрема оказалась сильнее, и он окончательно погрузился в сон.

Крепко проспав несколько часов, пока не запели первые петухи, Клаус повернулся на другой бок и, почувствовав, что место рядом свободно, пошарил рукой – Ригарда не было.

«Ну, все правильно…» – подумал он спросонья и опять уснул.

В следующий раз его разбудил вернувшийся Ригард. Он нарочно сильно толкался, чтобы рассказать Клаусу о своей удаче, но приятель лишь приоткрыл глаза и, увидев в оконце утренние сумерки, отвернулся от Ригарда, чтобы тут же захрапеть.

– А еще товарищ называется… – с легкой обидой произнес Ригард, однако ощущение счастья снова вернулось к нему, и все оставшееся до рассвета время он лежал, глядя в потолок и улыбаясь.