– Что же он сделал?

– Хотел прикончить старину Лефлера в каком-то паршивом фаршете.

– Ты был один?

– Если бы! Со мной был Короб, двое лейтенантов и еще один солдат. Все люди бывалые. Это было ранним утром, мы собирались съездить по одному важному делу, и вдруг он встает и окликает меня.

– Вот как?

– Именно! Ты ведь знаешь, что это означает.

– Он хотел быть уверенным, что убьет именно того, кого нужно.

– Точно! У него был короткий лопарский меч и кинжал.

– Значит, он собирался драться именно в фаршете.

– В фаршете. По такому видно, что он знает, что делает.

– Ну и чем все закончилось?

– Нам удалось оторваться от него, и мы подстрелили его слугу. А один мой лейтенант получил небольшое ранение.

Лефлер прервался и снова принялся за мясо, он не собирался тарахтеть без умолку, как какой-нибудь новичок-наемник. Он привык говорить неспешно и обстоятельно.

– Хорош твой барашек.

– Это ягненок.

– Тем более. Ты их покупаешь или обзавелся собственным хозяйством?

– Обзавелся хозяйством? – переспросил Гуттер и засмеялся. Со стороны Лефлера это была дерзкая шутка, ведь обрастание бытовыми удобствами и богатством считалось в кругу наемников и грабителей чем-то неприличным. – С чего ты взял, что я обзавелся хозяйством?

– Ну, твоя берлога становится все уютнее. Эти статуэтки, ковры…

– Это всего лишь барахло, если сюда придут солдаты, я сожгу все, кроме золота и серебра. Или ты думаешь, что я постарел и желаю покоя?

– Нет, я так не думаю, Гуттер. А спросил лишь потому, что уж очень хорошее нам подали мясо. Не вижу ничего плохого, чтобы где-то там, за лесом, твои пастухи гоняли сотню-другую овец. У меня в полку одно время был передвижной свинарник…

– Да ну?

– Точно тебе говорю, Короб не даст соврать. Двадцать длинных телег, где свиньи сидели в три этажа.

– Небось воняли эти телеги, а?

Гуттер улыбался и, казалось, совсем забыл про обиду.

– Было дело, – кивнул Лефлер, – хотя чистили за ними по два раза в день. Мы тогда шли через Бретонскую землю, забирать скот у крестьян было нельзя – бретонцы мстительны, ты же знаешь…

– Да уж. Даже колодцы, помнится, отравляли.

– Вот-вот.

Лефлер обглодал ребрышко и снова попробовал вино.

– М-м-м, хорошее какое. Но явно не твое, ведь виноградников на твоем холме я не заметил.

Они засмеялись. Потом помолчали.

– Что ты об этом думаешь, Гуттер?

– О чем, о свиньях?

– Нет, конечно, со свиньями все ясно. Что ты думаешь о человеке, который охотится за стариной Лефлером?

– Наверное, ты перешел кому-то дорогу…

Гуттер потянулся к вину, однако пересилил себя и взял кусок ягнятины.

– Мои дела тебе известны, если бы я обидел лорда, за мной бы приехал батальон, а не охотник-одиночка. Лорды убийц не нанимают.

– Но, может быть, ты пошалил где-то помимо твоих дел, а? Раздел карету, перехватил казну?

Гуттер положил мясо в рот и стал медленно его разжевывать, следя за реакцией Лефлера. Интересовался он не ради любопытства: если у Лефлера завелось золотишко, его можно было забрать.

– Нет, Гуттер, я такими вещами не занимаюсь.

– Ну, не занимаешься, значит, не занимаешься, – пожал плечами разбойник. – Казну-то с собой возишь?

– Зачем же? Мне в дороге и нескольких золотых достаточно, а казна давно в полку.

Это была не вся правда, поскольку сто золотых талеров Лефлер возил в тайнике, устроенном в ножнах меча.

– Эй, Лум, позови Батисту, – приказал Гуттер. Стоявший в углу слуга поклонился и выбежал вон.

Лефлер стал есть, делая вид, что все происходящее его не касается.

В полном молчании прошло минуты три, затем в зал вошел солдат, державший свою шляпу в руке.

– Подойди сюда, – сказал ему Гуттер.

Солдат подошел ближе и посмотрел на незнакомого ему человека.

– Опиши своего охотника, Лефлер. Как он выглядел?

– Ростом с тебя, глаза темные, с искрой. Лицо бритое, на подбородке справа – вот здесь, – Лефлер коснулся своего подбородка, – короткий шрам. Рука у него очень быстрая.

– Ну? – обратился к Батисте Гуттер. – Узнаешь?

– Так точно, ваше благородие. Это Эрик фон Галлен, охотник габинчийского ордена.

– Хорошо, Батиста, иди.

Солдат ушел, а Гуттер уставился на Лефлера. В его взгляде читалась нескрываемая насмешка.

– Выходит, ты насолил габинчийцам, дружище, если за тобой такого волкодава посылают. Этот, если вцепился, уже не отпустит. Где остальные твои люди?

Лефлер вздохнул. Скрывать правду дольше не было смысла.

– Он догнал нас на дороге и, воспользовавшись тем, что мы были заняты погоней за парой воришек, напал и убил троих.

– Сразу?

– Нет, не сразу. В конце мы с Коробом даже стреляли в него и вроде бы попали. Он вылетел из седла и крепко приложился о дерево, однако добивать его я не решился – заметил, что он выхватил из сапога метательный нож. С таким человеком играть в прятки не очень-то хочется.

– Значит, теперь тебе нужны люди?

Лефлер пожал плечами:

– Да, хотя бы пятеро…

– Пятерых я тебе дам. По талеру за каждого.

– Золотом?

– Ну не серебром же, Лефлер? – развел руками Гуттер. – Это же люди, это обученные солдаты с лошадьми.

– Я согласен.

– О жалованье договоришься с ними сам, а если кто из них не вернется, будешь должен еще один золотой.

– Хорошо, пусть будет по-твоему. Они нужны мне утром.

– Разумеется. Заберешь их завтра после восхода. А от меня в подарок – мешок с едой.

Сказав это, Гуттер поднялся, и Лефлер с сержантом поднялись тоже.

– Лум проводит вас в комнату для постояльцев.

– Спасибо, Гуттер, ты настоящий товарищ.

Гости ушли, в зале остались командир разбойников и его телохранитель.

– Ты ходил в конюшню? – спросил Гуттер.

– Да, хозяин, – с поклоном ответил тот.

– Все обыскал?

– Все, хозяин. Седла обыкновенные, легкие. Целую казну в таких не спрячешь.

– М-да, – Гуттер потер подбородок. – Ну, может, действительно в полк отправил, кто его знает… Ладно, скажи, чтобы мне купальню налили, хочу перед сном освежиться.