— Подожди! — в отчаянии я бегу за ним.

И не отпущу!

— Тема закрыта, Райли, —  бросает он через плечо, не замедляя шага.

Я все еще силюсь его догнать:

— Да стой же, черт побери!

— Не поминай черта, если не готова с ним встретиться.

— Люцифер…

Он не реагирует.

— Я пойду за тобой с любыми крыльями!

Люцифер замирает, и я понимаю, что прокричала это на весь внутренний дворик.

Тишина бьет по ушам, сердце беснуется в агонии, но я жду лишь одного — когда он снова на меня посмотрит. Каждый шаг к нему похож на погружение в ледяную воду.

— Ты дал мне возможность выбрать сторону, но она ничего не изменит, — я подхожу почти вплотную.

Люцифер медленно оборачивается.

— Потому что я выбираю тебя, — я робко тянусь к его ладони.

В багровых глазах вспыхивает удивление. Он озадачен, но, кажется, я вижу и искру торжества. Люцифер осознает, насколько важен для меня.

— Я выбираю тебя, — повторяю я, стискивая его пальцы.

Кто-то громко присвистывает от ворот, с лестницы слышатся провоцирующие выкрики, со всех сторон за нами наблюдают десятки любопытных глаз. Пусть смотрят, мне все равно. Касание рук — не нарушение запрета.

Люцифер молчит, и я начинаю бояться собственной смелости. Вдруг он не готов меня принять? Вдруг крылья демона были единственной возможностью быть вместе? Ведь ангельские обрекут нас прятаться вечно. Выходит, я сама разрушила и без того хрупкую связь.

— Прости, если разочаровала, — шепчу я, отступая назад.

Вместо ответа Люцифер сжимает мою руку и не дает отстраниться.

Все утро Айри вертится перед зеркалом. Придирчиво изучает одежду, отбрасывает вешалки с недостаточно привлекательную, пока, наконец, не останавливает выбор на клочке черной ткани.

— Идеально, — рука в кружевной митенке проводит по бедру, расправляя платье.

Весьма условное название для наряда, который больше смахивает на пеньюар. Блестящий шелк обтягивает, словно вторая кожа, не оставляя простора для фантазии. От одного неловкого движения тончайшие бретельки соскользнут с плеч, и, похоже, в этом и есть план.

— Не потеряй трусики до того, как встретишься  с директором, — хихикает Глория.

— Ты же знаешь, я их не ношу — ехидно прищуривается Айри. 

— Данталион будет в восторге, — заверяю я, с тоской поглядывая на солнце за окном — время близится к полудню.

Терпение давно на исходе, но только Айри способна провернуть трюк с кражей амулета, поэтому приходится ждать. Самой мне не задержаться в кабинете — нет причины — все заданные эссе написаны успешно. А вот Айри усиленно нарывается на выговоры и отработки, чтобы лишний раз побыть наедине с объектом своих желаний. И пусть пока ей не удалось пробить брешь в стойкости Данталиона, она не будет собой, если легко сдастся.

— Не паникуй, — подмигивает Айри, когда мы останавливаемся возле нужной двери. — Я его достану.

Надеюсь, она сейчас про амулет.

— Архидемон Данталион, найдется минутка? — постучавшись, томно тянет Айри. — Я хотела обсудить тему последнего занятия.

«Архидемон» звучит непривычно и для нас, и для него — Данталион не скрывает, что не в восторге ни от нового чина, ни от директорской должности — но даже в небесном Граде признали, что лучшей кандидатуры не найти.

— Входи, Айриса.

С плотоядной улыбкой она скрывается в кабинете, а я снова жду, слоняясь поблизости. Последнее время в моей жизни слишком много ожиданий. И это раздражает!

За окном давно стемнело. В свете единственной свечи прозрачная занавеска похожа на сгусток тумана, который иногда раздувает ночной ветерок. С каждой минутой я нервничаю все сильнее, то и дело поглядывая на распахнутые створки.

— Он прилетит, — уверяет Глория.

В одиночку ей не удается меня успокоить — Айри, решившая взять Данталиона измором, ушла ночевать в лазарет.

А если Люцифер не сможет? За ним наверняка следят, а он никогда не станет меня подставлять и подставляться сам. И пусть сегодня все, кто в состоянии двигаться, помогают раненым, уже завтра за нами будут наблюдать с удвоенным рвением. После моего признания мы оба — потенциальные нарушители запрета Близости.

Или того хуже — вдруг Люцифер передумал? Кто согласится усложнять себе жизнь, когда вокруг есть сотни удобных вариантов? С чего я вообще взяла, что Люцифер захочет быть со мной? Да, он сжал мою руку, но ничего не сказал.

Я продолжаю изводить себя сомнениями, когда Глория неожиданно вскакивает:

— Совсем забыла! Я же обещала Тео вернуть конспекты.

Она спешно ретируется, не взяв ни единого свитка. Неужели… Люцифер здесь?

Я оборачиваюсь и, наконец, чувствую его энергию — концентрат темной силы, уверенности и власти. Эту мощь не спутать ни с чем.

Едва я задуваю свечу, занавеска отлетает в сторону. Не говоря ни слова, Люцифер спрыгивает  с подоконника и стремительно приближается ко мне. Я не успеваю кинуться навстречу, как он стискивает мое лицо в горячих ладонях и жадно целует.

Не передумал. Прилетел. Он рядом!

Задыхаясь, я отвечаю на поцелуй. Колени подгибаются. Я умираю от дразнящих прикосновений. Ощущения слишком хаотичны, чтобы сразу их осознать.

Его руки медленно спускаются к моим ягодицам, поглаживают, сжимают и рывком поднимают над полом.

— Приготовься, — нехотя оторвавшись от губ, шепчет он.

Спину обжигает знакомый жар — нас втягивает в огненный тоннель. Не раскрывая крыльев, я обнимаю Люцифера за плечи и позволяю нести себя сквозь пламя.

Полыхающая стена обрывается в незнакомом месте. Нет ни болота, ни смердящего пара, ни камер с низшими. Вместо врат первого круга перед нами лишь темная поляна, заросшая колючим кустарником, и уходящий вдаль каменный забор.

Открыв неприметный люк, наполовину присыпанный сгнившими ветками, Люцифер берет меня за руку и тянет за собой.

— Ты знаешь, как впечатлить девушку, — хихикаю я, спускаясь за ним по узкой лестнице.

Из подземелья пахнет сыростью, на заплесневелых стенах выступают капли влаги. Мне с третьей попытки удается вызвать искорку адского пламени, но даже при ее скудном свете я вижу довольное лицо Люцифера — он явно оценил рвение. От гордости я вскидываю подбородок, делаю шаг…  и взвизгиваю, когда нога попадает в холодную лужу. Торжество от маленькой победы заглушает беззлобный хохот Люцифера. Уткнувшись ему в плечо, я тоже смеюсь. Надо же было так опозориться!